Татьяна Гусарова - Европейское дворянство XVI–XVII вв.: границы сословия

Одновременно с освобождением сословия от его военных функций для дворянина все более акцентируется необходимость знатного происхождения. Несмотря на ренессансные представления об определяющей роли личных заслуг и о превосходстве приобретенного собственной доблестью над унаследованным от предков, в общественном мнении именно в XVI–XVII вв. постепенно утверждается, хотя далеко еще не до конца, представление о дворянстве как о наследственном статусе, который не зависит от характера занятий дворянина. Возможно, именно в этой связи постепенно меняется отношение к участию дворян в торговле и промышленном предпринимательстве. Характерное для ряда стран Западной и Центральной Европы, в XVI в. оно почти повсюду осуждалось, а в некоторых странах считалось даже несовместимым с дворянским статусом и влекло за собой его утрату (по крайней мере, временную — вплоть до отказа от «неблагородных» занятий). Однако позже, в XVII–XVIII вв., такого рода деятельность начинает восприниматься как естественная и для дворянина.

С внедрением представлений о дворянстве как о наследственном статусе его недавнее приобретение оказывается крайне нежелательным, и повсеместно все стремятся отодвинуть истоки своего дворянства в глубь веков. Отсюда, с одной стороны, обилие фантастических генеалогий и, с другой стороны, интерес и государства, и сословия как целого к установлению генеалогий реальных.

Результатом происхождения из определенного рода и выполнения соответствующих социальных функций было пользование набором многочисленных, разнообразных и весьма важных привилегий. Эти привилегии, однако, при более близком рассмотрении оказываются не столь уж однозначной характеристикой дворянства: одни из них свойственны не всему дворянству, другие — не только дворянству, третьи с легкостью узурпировались простолюдинами, четвертые периодически попирались государственной властью. Их акцентирование в законодательствах различных стран косвенно свидетельствует о безуспешности попыток защитить дворян от нарушения их привилегий.

Размытой оказалась и важнейшая дворянская привилегия — налоговая. В одних странах, например, в Англии и в некоторых итальянских государствах, дворяне традиционно платили налоги наряду с податным сословием (и не случайно именно там дворянский статус считался вполне совместимым с занятиями торговлей и промышленным предпринимательством), в других эта привилегия вовсе не была полным иммунитетом, а лишь более или менее значительными, и нередко сокращавшимися, налоговыми преимуществами.

Социальная неопределенность каждой из привилегий по отдельности не позволяет выделить какую-то одну из них в качестве определяющей; показательными и характеризующими облик и влияние сословия они оказываются лишь в совокупности.

Если пользование привилегиями сближало различные слои сословия и консолидировало его, то во многих других отношениях дворянство оказывается на редкость неоднородным, объединяя совокупность во многом различных статусов. Внутри сословия действовали различные иерархические связи. Выделить дворянина из общей массы привилегированного сословия могли и богатство, и происхождение (в том числе и в весьма специфических формах, как, например, «чистота крови» в Испании), и должность, и место в рядах дворянской клиентелы, и некоторые другие факторы. При этом «вертикальные» различия соседствовали и тесно переплетались с «горизонтальными».

Повсюду в Европе наиболее стабильной и консервативной частью сословия оказывается высшая аристократия, хотя определенное обновление ее состава, разумеется, также имеет место. В то же время именно аристократия в социальном отношении оказывается в различных странах наиболее схожей частью дворянства. Хотя в Западной Европе высшая знать была жестко иерархизирована системой титулов, в то время как для Восточной и части Центральной Европы это не характерно, рискнем высказать предположение, что в целом высшее дворянство более «космополитично» и в его социально-экономическом развитии прослеживается, пожалуй, больше общеевропейских черт, нежели в развитии средних и низших слоев сословия.

Хотя применительно к некоторым странам историками отмечена тенденция к размыванию средних слоев дворянства, в целом положение этой части сословия оказывается во всех отношениях достаточно прочным. Именно она служила резервом для пополнения титулованной знати, проявляла наибольшую активность в экономической сфере, обладала прочным политическим влиянием на локальном уровне.

Наибольший интерес для нас представляют низшие слои сословия. Их характерной чертой, как и дворянства в целом, была заметная гетерогенность. Различные группы низшего дворянства приобретали свой статус разными путями и в разное время, и память об этом могла сохраняться в течение нескольких поколений. Показателем заметных различий отчасти служит впечатляющее разнообразие терминологии источников при характеристике низшего дворянства. Практически повсюду весьма заметной была разница между родовитым дворянством и недавно аноблированными, которые лишь очень медленно интегрировались в составе своего нового сословия. Показательно, что в состав дворянства в некоторых случаях могли входить даже аноблированные несвободные слуги магнатов, которые, став дворянами, оставались несвободными!

Важнейшей характеристикой низших слоев дворянства, будь то испанские идальго, шотландские лэрды или венгерские армалисты, была бедность. Прежде всего по этой причине юридический статус низшего дворянства был достаточно неустойчивым, а угроза его утраты — вполне реальной. Именно бедность повсюду вынуждает дворян в поисках лучшей доли менять место жительства, перебираться из деревни в город, в другую провинцию или даже в другую страну, хотя риск утратить свой дворянский титул при этом, несомненно, возрастал. Бедность же заставляла многих дворян, преодолевая свою сословную гордость, включаться в магнатские клиентелы.

Именно низшее дворянство оказывается ближе всего к границе между привилегированным и податным сословиями. Вообще говоря, в рамках столь крупной и разнородной социальной общности, как дворянское сословие, можно, видимо, провести несколько социальных границ. Хотелось бы обратить внимание на две из них, которые представляются наиболее важными. Это, с одной стороны, уже указанная нижняя граница дворянства и, с другой стороны, внутрисословная граница, благодаря которой в составе дворянства вычленяется наиболее влиятельная его часть. На соотношении этих двух границ мы и остановимся.

Нижняя из них представляется внешне более отчетливой. Она определяется юридически и закрепляется системой запретов по обеим ее сторонам. За ее соблюдением следят и оба сословия, которые она разделяет, и государство. Однако степень четкости этой границы и, соответственно, степень открытости сословия различается не только в разных странах, но и в разных регионах одной и той же страны, и при этом с течением времени не остается неизменной. От того, как именно проводилась нижняя граница, зависели, с одной стороны, численность дворянства и тем самым его удельный вес в обществе и, с другой стороны, характер этого сословия и его влияния.