Вадим Нестеров - Жизнь примечательных людей. Книга первая

В общем, « владыка же почти его и повеле ждати, бе бо размышляя о искании отрока ».

Здесь я немного отвлекусь, и напомню, что история Данияра-Петра нам известна большей частью по житийному списку, так называемой «Повести о Петре царевиче Ордынском». Но этот текст примечателен ничуть не меньше, чем сама история. Несмотря на все рассказы о чудесах, совершенных Петром (ну житийная литература, что вы хотите?), он невероятно правдив, и, очень похоже, рассказывает эту историю без всяких лакун, именно так, как было. Очень уж живые там люди — со всеми своими слабостями и недостатками, это, прямо скажу, большая редкость для текстов тех времен. Не верите мне — поверьте Ключевскому: « Легенда о царевиче, при всей живости и драматичности ее изложения в житии, остается довольно прозрачной и плохо закрывает действительные события, послужившие для ее основой ».

Но вернемся к нашему осторожному епископу. В итоге сговорились на том, что юный чингизид со своим двором поедет вроде как в путешествие, на экскурсию, « видети божницу русския земля », а там — посмотрим.

Царевич Данияр приехал, Ростов ему понравился, но местные власти все равно осторожничали. И тут умирает хан Берке. Полный переполох, борьба за власть между наследниками, «Орде мятущееся», и всем уже не до отъехавшего юноши — « искания отроку не бе ».

В Ростове успокоились, юного монгола, после долгих его просьб, наконец-то крестили и нарекли Петром. Так и появилось в Ростове татарское поселение. Юноша, несмотря на крещение, от степных привычек не отказался, « и царския своея не преставая утехы: бе выездя при езере ростовстем птицами ловя ».

Во время одной из таких соколиных охот вблизи озера Неро он ненароком уснул, и приснились ему святые апостолы Петр и Павел, которые повелели основать монастырь на том же месте « иде аз спах при езере ».

Юноша, как благочестивый христианин, решил наказ исполнить, но тут встало неожиданное препятствие — ростовский князь. Тот почему-то от этой идеи в восторг не пришел и начал откровенно вымогать мзду: « Всед на конь, и глумяся изрече Петру. Петре, владыко тобе церковь устроит, а яз места не дам, что сотвориши? ». Деньги у Петра, как и у всякого знатного чингизида, водились, и именно этим мешком с деньгами, и объясняет текст поведение князя: « Князь же яко виде мешца Петрова в епископьи, и помолча и помысли, колико отлучит от владыки и от святых апостол ».

В общем, слаб человек. Чиновники на Руси, судя по всему, никогда не могли спокойно видеть деньги в чужих руках, вот князь, по русскому обычаю, решил что-то с этого дела «попилить» себе.

Пришлось Петру « не пощади имения родитель » и выкупить себе землю на монастырь за « девять литр сребра, а десятую злата ».

Мздоимства этого юный чингизид не забыл, и, закончив строительство, засобирался обратно в Орду. Пошли вы нафиг, рэкетиры иноплеменные. Тут уже всполошился князь, резонно опасаясь, что после рассказов Петра родственникам его репутация у товарищей из столицы станет не самой лучшей. « Видев же князь и владыка Петра умолкающа, и рекоша к собе: аще сей муж, царево племя, иде в орду, и будет спона (урон) граду нашему ».

Решили Петра прельстить приманкой, на которую из веку в век мужчины клюют как испуганные. Сделали ему предложение: « Петре, хощеши ли, поймеве за тя невесту. Петр же прослезився и отвещав: аз, господи, възлюбих вашу веру, и оставль родительскую веру, и приидох к вам. Воля Господня и ваша будет ».

В общем, все как положено в сказке, закончилось свадьбой. Петра женили, причем на ровне — на дочери знатного ордынца, « беша бо тогда в Ростове ординьстии вельможи ». После свадьбы, как положено, все стало хорошо. Князь его возлюбил всем сердцем, к свадьбе он подарил своему питомцу "множество земель" — " от езера, воды и лесы ", не забыв оформить дар грамотой. Этого, надо сказать, Петр просто не понял — « Аз, княже, от отца и от матери не знаю землею владети и грамоты сия чему суть ». Не забывайте, что Петр все-таки вырос в степи, а кочевнику личная собственность на землю должна казаться полной дикостью. Но грамотку молодой муж все-таки прибрал, как позже выяснилось — не напрасно.

Петр со своими людьми обустроился капитально, поставив « домы по его землям », и остался ордынский царевич на новой родине уже навсегда. Жену, надо сказать, Петр очень любил, прижил с ней множество детей, а, овдовев, сильно горевал. Не перенеся утраты, он постригся в монахи, и доживал век уже в основанной им же обители. Там и помер.

Почитание Петра как святого началось сразу же после его смерти в 1290–1291 годах, а в XVI веке месточтимый святой Петр был уже официально канонизирован на Соборе 1547 года при митрополите Макарии.

Пару слов о потомках Петра. Этот татарский анклав довольно долго поддерживал связь с ордынскими родственниками, причем — не по своей воле. После смерти старого князя начались конфликты: « Внуци же стараго князя забыша Петра и добродетель его и и начаша отъимати лузи и украины земли у Петровых детей ».

Причем конфликты были, как бы сейчас сказали, «на межнациональной почве». Как я понимаю, наличию татарской диаспоры, пусть и изрядно обрусевшей, радовались не все жители Ростова. Мотивация наездов звучит знакомо до боли — жизнь у нас поганая, и так живем в бедноте, а тут еще эти чурки понаехали, и жируют на нас: « А род татарскый, кость не наша! Что се есть нам за племя. Сребра нам не остави ни сей, ни родители наши ».

В общем, разбудили внуки князя в петровских потомках национальную идентичность. Ах так? Мы, значит, татары понаехавшие, а не христьяне православные? Ну, будут вам татары. Престарелый сын Петра поехал искать правду у царя — в Орду. Ханская семья приехавшему в гости родственнику « возрадовашася», «почтиша его», «многы дары даша ему », и отправила обратно для разборок своего посла. Столичный ревизор и навел порядок: « Пришед же посол царев в Ростов, и возрев грамоты Петровы и стараго князя, и суди их. И положи рубежы землям по грамотам стараго князя, и оправи Петрова сына, и дав ему грамоту с златою печатию, еже у младых князей и внук стараго князя по цареву слову. И оттоиде ».

Не могу не удержаться, и не вспомнить еще один эпизод, когда православным потомкам ордынского царевича пришлось вспомнить о своем происхождении. При жизни уже правнука Петра, Игната, случился татарский набег. « Прииде Ахмыл на Рускую землю, и пожже град Ярославль, и пойде к Ростову с всею силою своею, и устрашишася его вся земля, и бежаша князи ростовстии, и владыка побеже Прохор ».

И тут у Игната, похоже, взыграла кровь Потрясателя Вселенной. Он выхватил меч, и, догнав дезертирующего владыку, пригрозил ему: « Аще не идеши со мною противу Ахмыла, то сам посеку тя ». В общем, вышло навстречу орде Ахмыла все ростовское население, хоть и « страшно же видети рать его вооружену ».