Сергей Полехов - Наследники Витовта. Династическая война в Великом княжестве Литовском в 30-е годы XV века

Сложности работы с произведением Длугоша этим не ограничиваются. Еще одна очень важная проблема состоит в том, что мы не знаем всего круга источников, которыми пользовался Длугош для описания событий 30-х и 40-х годов XV в. [151]Так называемый «автограф» труда Длугоша (манускрипт с его исправлениями), позволяющий воссоздать круг его источников и процесс работы с ними, сохранился лишь до 1406 г. Большое методическое значение для изучения «Анналов» имеет недавняя монография, посвященная «Великой войне» Польши и ВКЛ с Тевтонским орденом в 1409–1411 годов. Ее авторы последовательно сравнили рассказ Длугоша с хорошо сохранившимися современными ему источниками (прежде всего корреспонденцией орденских властей) и показали, насколько неточен образ этих событий, нарисованный «отцом польской истории» и зачастую принимаемый в качестве «канонического» [152]. Конечно, Длугош был современником описанных им событий 30-х и 40-х годов, в некоторых из них мог участвовать и сам (во время поездок его патрона Збигнева Олесницкого в Литву на переговоры с Сигизмундом Кейстутовичем) или узнать о них по горячим следам от Олесницкого (в то время как «Великую войну» краковский каноник знал лишь по рассказам других лиц). Но всё это не устраняет неточностей и ошибок «Анналов» [153], не дает ответа на вопрос о происхождении каждого конкретного известия (принадлежит ли оно к устной традиции и к какой именно, позаимствовано из письменных источников, основано на воспоминаниях Длугоша или является его умозаключением). Эту проблему приходится решать отдельно в каждом конкретном случае.

Известны некоторые письменные источники «Анналов» за 30-е и 40-е годы XV в. Это прежде всего сборник документов об отношениях Польши с Литвой и Орденом, принадлежавший Збигневу Олесницкому и сохранившийся до наших дней [154]. На его примере хорошо виден характер работы Длугоша: приведенные в нем латинские документы он цитирует полностью (некоторые акты польско-литовской унии, буллы папы Мартина V) или пересказывает, в том числе с сохранением отдельных фраз («жалоба Ягайла» великому магистру 1431 г., послание Олесницкого в Базель 1432-го), а вот немецкие акты (договоры Ордена со Свидригайлом 1431 и 1432 гг.) его внимания не привлекли, поскольку немецким языком Длугош не владел (по этой причине для него были переведены с немецкого на латынь две прусские хроники XIV в. — Николая из Ерошина и Виганда из Марбурга [155]). Очень подробно и довольно точно у Длугоша изложен ход польско-литовской Луцкой войны 1431 г., поэтому ученые предполагают, что в основу его лег некий современный источник — возможно, хроника холмского епископа Яна Бискупца [156]. Быть может, располагал он и какими-то дневниковыми записями своего патрона Олесницкого [157]. Длугош пользовался и письменными источниками другого рода — литературными образцами, позаимствованными у античных авторов [158]. Всё это заставляет с большой осторожностью относиться к сведениям о событиях в ВКЛ, приводимых в «Анналах или Хрониках славного Польского королевства».

Польская и литовская историографическая традиция XVI–XVII вв. черпала сведения о событиях 30-х и 40-х годов XV в. из летописей ВКЛ и труда Длугоша и практически не добавляет к ним достоверной информации. Подробности, которые появляются в этих трудах, следует относить на счет не только устной традиции, но и домыслов авторов. Это относится, в частности, к произведениям польско-литовского историка, поэта и дипломата Мацея Стрыйковского (1547 — после 1586) — поэме по истории Литвы [159](создана в 1575–1578 гг.) и «Хронике польской, литовской, жмудской и всей Руси» [160](окончена в 1581 г.), в которых сохранились элементы местной устной традиции и памятников, близких к «Хронике Быховца».

В Тевтонском ордене не было создано произведений, которые освещали бы события 30-х годов XV в. в ВКЛ столь же подробно, как ливонская Рифмованная хроника — события XIII в., хроники Виганда из Марбурга и Германа Вартберге — литовско-орденские взаимоотношения XIV в., или хроника помезанского официала (в историографии называемая также хроникой Иоганна фон Посильге, или «de Redden») — события конца XIV — начала XV в. Для периода, которому посвящена эта книга, имеются лишь краткие записи в сборнике документов об отношениях с Польшей и Литвой (1431 г. [161]), продолжение хроники Петра из Дусбурга, написанном Конрадом Битшином (окончено в первой половине 1435 г. [162]), и краткие прусские анналы за 1361–1430 гг., сохранившиеся в Кембридже [163]. Из всех нарративных источников, созданных в немецких землях, важнейшим для темы данной книги является всемирная хроника любекского доминиканца Германа Корнера, — а точнее, латинская редакция D его труда [164]и ее средненижненемецкое переложение [165], над которыми Корнер работал до конца своих дней (умер, скорее всего, в марте 1438 г.) [166]. О событиях в Великом княжестве Литовском и соседних русских землях Корнер мог узнавать от купцов, торговавших с ними, духовных лиц — участников Базельского собора, с которым он поддерживал контакты, а также немецких воинов, ездивших в Ливонию для участия в Вилькомирской битве, и их родственников. Корнер более или менее подробно описывает несостоявшуюся коронацию Витовта и его смерть, вокняжение Свидригайла и его конфликт с Польшей, его свержение, союз с Орденом, Ошмянскую и Вилькомирскую битвы, польско-гуситский поход в Пруссию в 1433 г. Хотя эти описания не свободны от неточностей (что естественно для полученных издалека сведений о малознакомом предмете), в целом они составлены со знанием дела, предметно и здраво, и при этом лишены таких откровенно фантастических подробностей, как сообщения другого современника событий — Эберхарда Виндеке, служившего Сигизмунду Люксембургскому, — о женитьбе Свидригайла на дочери короля Кипра и его сражении с турками [167].

Эпистолярные источники представлены перепиской правителей, сановников и дипломатов, сохранившейся прежде всего в архиве великого магистра Тевтонского ордена и в некоторых других собраниях (наиболее интересным из них был польский Коронный архив, многие материалы которого были утеряны в XVI–XIX вв. и в настоящее время известны лишь по упоминаниям). Эта группа источников имеет огромное значение для данного исследования, относительно неплохо сохранилась [168], но, к сожалению, до сих пор относительно слабо освоена учеными. Архив великих магистров Тевтонского ордена складывался под воздействием нескольких факторов. Орден обладал широчайшими интересами благодаря своим владениям, разбросанным почти по всей Европе, и связям с универсальными силами Средневековья — императором и папой. Международные связи Ордена сходились в резиденции великого магистра, которой с 1309 г. был замок Мариенбург в Пруссии (ныне г. Мальборк в Польше) [169]. К ВКЛ и Польше у Ордена был вполне определенный интерес: с конца XIII века он вел войну с Литвой под знаменем обращения литовцев-язычников в христианство, а после заключения польско-литовской унии в конце XIV века в борьбу Литвы против Ордена включилась Польша, у которой были к нему свои претензии. И само объединение сил Литвы и Польши, и крещение Литвы создали серьезную угрозу существованию орденского государства, поэтому его руководство было заинтересовано в максимальном ослаблении польско-литовской унии. В первой трети XV в. литовско-орденские отношения не сводились к постоянной войне, имели место и периоды сближения. Но в Пруссии и Ливонии прекрасно понимали, сколь важно располагать достоверной и точной информацией о том, что происходит у соседей. Эту информацию там получали не только по официальным каналам (от правителей и послов), но также от купцов, «друзей» по ту сторону границы, агентов и шпионов [170]. Уже в XIV в. такие сведения передавались не только в устной, но и в письменной форме. С рубежа XIV–XV вв. этому способствовало распространение бумаги, которая шла на смену применявшимся ранее восковым табличкам и пергамену. Еще одним импульсом к развитию письменной коммуникации стали войны Польши и ВКЛ с Тевтонским орденом первой трети XV в., в особенности «Великая война» 1409–1411 гг., ставшая для Ордена настоящей катастрофой [171]. Она показала орденским властям, как важно вовремя узнавать о планах противника: не случайно именно в это время на письмах, пересылавшихся должностными лицами Ордена в Мариенбург, стали отмечать день и час, когда то или иное письмо прошло через очередной пункт почтового сообщения.