Нэнси Митфорд - Влюбленный Вольтер [Voltaire in Love]

Вольтер тоже попал в затруднительное положение. Его секретарь всегда был загружен, если не сказать завален, работой: он переписывал рукописи для друзей хозяина, читавших и обсуждавших их. Копии делались и со многих писем: уму непостижимо, сколько приходилось несчастному скрипеть гусиным пером по бумаге! Внезапная болезнь заставила секретаря покинуть Вольтера. Не найдя никого, кто бы согласился поехать в Фонтенбло, он вспомнил об одном молодом лакее, понемногу переписывавшем в свободные часы его рукописи. Правда, заодно прохвост немало стащил и продал. Вольтер, обычно снисходительный к своим помощникам, нанял его снова. Воспоминания этого юнца по фамилии Лоншан скромными не назовешь, но именно благодаря ему нам стало известно многое о жизни и любви двух философов.

Вместе с нанятыми в спешке помощниками Вольтер и мадам дю Шатле, как обычно, поселились в особняке Ришелье в Фонтенбло. Сам герцог отсутствовал. Вольтер трудился, он завершал “Семирамиду”, Эмилия играла. Ей не везло. Деньги, взятые с собой ими обоими, таяли. Маркиза брала в долг у всех подряд. В конце концов, за один вечер она проиграла за столом королевы баснословную сумму — восемьдесят четыре тысячи ливров. Вольтер стоял у нее за спиной. Он ненавидел и презирал карты не менее страстно, чем любила их Эмилия. Занятие это представлялось ему не только пустой тратой времени, ценимого им превыше всего, но и денег, обеспечивавших свободу и значит тоже драгоценных. Наблюдать, как без толку утекает и то, и другое, было для него мучением. Потеряв наконец терпение, он по-английски сказал Эмилии, что ее партнеры мошенники. За карточный стол королевы допускалась только высшая знать, а потому слово, вылетевшее из уст буржуа Вольтера, было вдвойне оскорбительным. Эмилия не сомневалась, что его услышали. Тут же поднявшись, она, несмотря на поздний час, настояла на срочном отъезде из Фонтенбло.

Из слуг в доме спали только Лоншан и горничная Эмилии. Их разбудили, и Лоншану пришлось разыскивать кучера и конюших по всему городу. Наконец лошадей запрягли, сундуки уложили, и Вольтер с Эмилией тронулись в путь. Вольтер всегда был незадачливым путешественником, его поездки — цепь недоразумений, хотя, как ни удивительно, хвори редко досаждали ему в дороге. На этот раз карета сломалась, когда они проехали всего несколько миль. Чинить ее было некому, найти людей оказалось непросто, к тому же, ни у Вольтера, ни у Эмилии не было денег, чтобы расплатиться. К счастью, им навстречу попался ранний путник, как выяснилось, их парижский знакомый. Взяв у него в долг, они двинулись дальше. Внезапно осознав весь ужас своего проступка, Вольтер решил, что в столице ему лучше не показываться. Мадам дю Шатле оставила его в небольшой деревушке, в стороне от главной дороги, откуда он отослал записку герцогине дю Мен в Со и, поделившись с ней своими опасениями, попросил ненадолго дать ему приют.

Герцогине дю Мен, вдове старшего незаконнорожденного легитимизированного сына Людовика XIV, было в ту пору семьдесят. Вокруг этого изящного, напоминавшего фею создания, царил вечный маскарад. Все, чем она жила, будь то интеллектуальные течения и философские теории, политические интриги и любовные связи, было словно ненастоящим. В ней, урожденной Конде, текла королевская кровь, однако маленькая хозяйка дворца Со походила на принцессу из пантомимы, распоряжавшуюся игрушечными придворными. Герцогине дю Мен нравилось думать, что ее двор интеллектуальнее Версаля, и она с удовольствием покровительствовала писателям, гонимым ее родственником-королем. Увы, на ее поддержку, принимавшую порой причудливые формы, трудно было рассчитывать всегда. Тем не менее, Вольтер, знавший герцогиню многие годы, подумал, что к затруднению, в каком он оказался, она отнесется с пониманием. Он не ошибся. Герцогиня обожала заговоры, таила давнюю обиду на двор и не возражала против общества приятных мужчин. Сейчас она на несколько недель заполучила к себе едва ли не самого занятного человека во Франции. Днем Вольтер скрывался в комнате, куда вела отдельная лестница, в нежилой части замка, когда же все укладывались спать, он тайком спускался вниз, к столу, накрытому возле постели старой герцогини, и они вдвоем веселились до рассвета.

Будучи в хорошем расположении духа, маленькая герцогиня любила поболтать и рассказывала сотни занимательнейших историй о своем тесте-короле. Проводя целые дни в укрытии, Вольтер писал “Задига”, “Бабука” и другие истории, чтобы, прочитав их после ужина, развлечь хозяйку. Это были “Философские повести”, где в гротесковых образах восточных правителей в тюрбанах, рабов, визирей и одалисок нашло отражение французское общество восемнадцатого столетия. Все повести невероятно забавные, и потому нетрудно себе представить, как хохотали над ними герцогиня и ее поэт.

О том, где прячется Вольтер, знали только мадам дю Шатле, д’Аржанталь, и, конечно, мадам Дени, все остальные не сомневались, что он за границей. Для Эмилии деньки эти оказалось куда менее приятными, чем для Вольтера. Она была вынуждена заняться добыванием денег, чтобы расплатиться с карточными долгами. Кое-кто из ее кредиторов, знавших, что она не особенно богата, согласился на меньшие суммы наличными. Когда наконец все, до последнего су, было заплачено, Вольтер решился вернуться в Париж, к обычной жизни. Имевший место эпизод поставил крест на его придворной карьере: Людовик XV навсегда отказал ему в покровительстве. Впрочем, крах этой карьеры был предрешен, ибо писатель так и не усвоил правил Версаля. Совершив уйму ошибок, Вольтер, среди прочего, недооценил влияния королевы. Он оказывал знаки внимания мадам де Помпадур, говорил с ней и писал о ней так, будто она была замужем за королем. Но Людовик XV, уважавший свою жену и нежно любивший детей, терпеть не мог намеков, пускай и облеченных в литературную форму, на то обстоятельство, что у него есть любовница. Вольтер никогда этого не понимал. Перемена не была явной, он продолжал появляться при дворе, но ощущал, что недолгий период благополучия близится к завершению. Письма, написанные им из Версаля, лишены обычной восторженности: “Короли для меня пустое место”, не совсем чистосердечно признается он. Другой его король, Фридрих, не устает приглашать Вольтера к себе, но именно в это время не проявляет особой настойчивости. Отвергнутые Версалем и утомленные Парижем, Вольтер и мадам дю Шатле все чаще бывают у герцогини дю Мен. “Целый месяц вдали от вас!” — пишет Вольтер мадам Дени, перед отъездом в Анет, замок герцогини в Нормандии. Однако он отрывается от своей “музы”, и, как всегда, в последнюю минуту принимает решение следовать за Эмилией. Мадам де Сталь де Лонэй, которая много лет была фрейлиной герцогини, рассказала об их визите в письмах к мадам дю Деффан. Зная, что ее корреспондентка недолюбливает Эмилию, мадам де Сталь называет вещи своими именами.