Нэнси Митфорд - Влюбленный Вольтер [Voltaire in Love]

“Что за наслаждение, проснувшись, прочитать ваше чудесное послание и узнать счастье любить вас и быть любимым вами. Думается, я не смогу теперь существовать без ваших писем, они приносят в мою жизнь радость. Едва ли кто-то вас любил нежнее и восторженнее”.

У натур горячих и властных, вроде Эмилии, не бывает легких романов. Едва Сен-Ламбер пошел на поправку, как она взялась устраивать ему сцены. Он был с ней сегодня так холоден, будто она ему безразлична, он не говорит, что хотел бы встречаться с ней чаще, хоть бы словом обмолвился. Почему он не смотрит на нее? Неужели ему достаточно видеться с ней на людях, почему он не жаждет быть с ней все время? Так проверяется любовь: каждая минута разлуки доставляет страдания. Отчего бы ему не прийти к ней в комнату, где они могут остаться наедине? Приготовленные для Сен-Ламбера кушанья остыли, но Эмилия все еще пылает огнем. Теперь она, кажется, рассердила его и все испортила. Он должен простить ее, забыть все то, что она наговорила вечером, и запомнить лишь счастливый день, проведенный вместе. Она виновата, понимает, что была несправедлива, и не сумела насладиться сполна его любовью пока он был рядом, о чем сейчас сожалеет. Она огорчается по пустякам и знает об этом. Однообразные упреки маркизы заставляют задуматься о том, как в свое время мог выносить их нетерпеливый Вольтер.

Сен-Ламбер вел себя вполне прилично. Вызвав эту нежелательную страсть, он не старался ее обуздать, он думал, она угаснет сама. Эмилия понимала, что любит сильнее, но для нее это было привычно. Она просила Сен-Ламбера позволить ей любить его, и тот проявил снисходительность. По ее просьбе он даже отложил путешествие в Италию.

Вольтер с удовлетворением наблюдал за тем, как мадам дю Шатле наслаждается жизнью, скорей всего не подозревая, сколь опасным забавам она предается. Рациональной и эгоистичной Эмилии и в голову не приходило, что она предает его. Их больше не связывала физическая близость, а следовательно у него не имелось никаких оснований надеяться на ее верность. Кроме того, жаркая, поистине вулканическая страсть к Сен-Ламберу не задела души мадам дю Шатле. Она бы никогда не написала Вольтеру того, что написал он мадам Дени: “Чувственное наслаждение забывается в мгновение ока, тогда как дружба между нами, взаимное доверие, сердечный восторг и очарованность душ не пропадут и не разрушатся. Я буду любить вас до самой смерти”. Измена Эмилии была несерьезной, Вольтер предал ее по существу.

В мае 1748 года члены люневильской компании были вынуждены на время расстаться: Станиславу пришла пора нанести положенный визит дочери-королеве. Оба философа засобирались в Париж, где репетировалась “Семирамида”, но с заездом в Сире. Сен-Ламбер вернулся в свой полк, стоявший в Нанси, и мадам дю Шатле удалось вырваться к нему на несколько счастливых деньков, пока мадам де Буффлер, усыпив бдительность Вольтера, развлекала его в Люне- виле. После этого Эмилия полюбила еще безоглядней, а Сен-Ламбер охладел окончательно. Едва маркиза и Вольтер добрались до Сире, как она потеряла покой, думая о том, что мадам де Буффлер осталась одна в Люне- виле (господа де Буффлер и де Лагалазьер отбыли в Версаль с королем), а Сен-Ламбер, тоже вольный как птица, рядом, в Нанси. Эмилия отлично понимала, что мадам де Буффлер достаточно поманить Сен-Ламбера пальцем, и тот снова станет ее рабом. Мадам дю Шатле не могла заставить себя взяться за работу, как намечала, — она непрерывно строчила письма. “Ужасно длинные”, иногда признается она. (Длинные и, добавим, слезливые.) Она подумала, что Сен-Ламбер в Люневиле, и вовсе о ней забыл. Коли он не способен любить, что он сделает с ее сердцем, принадлежащим теперь ему? Его долг приехать в Сире, иначе она не поверит словам, сказанным им в Нанси. Приехав, в конце концов, на сутки, Сен-Ламбер помог Эмилии на время избавиться от подозрительности. В Париже она почувствовала себя спокойней, так как мадам де Буффлер присоединилась к королю Станиславу, находившемуся в Трианоне. Людовик XV всегда предоставлял тестю этот небольшой дворец, когда тот приезжал навестить королеву. Однако они погостили там всего неделю, после чего произошло на редкость неприятное совпадение: стоило мадам де Буффлер вернуться в Люневиль, и Сен-Ламбер снова прибыл в тамошний гарнизон. Письма его сократились донельзя, буквы же так укрупнились (по наблюдению мадам дю Шатле), будто он спешил побыстрей заполнить страницу. Он, правда, назвал ее “ Моя драгоценная возлюбленная”, но Эмилию это не особенно утешило.

“Я вас обожаю, обожаю”. Тем не менее, излияния маркизы излишней деликатностью не грешат. Она хочет заказать для любимого часы с секретом, скрывающим ее портрет. Могут ли они в точности повторять подаренные ею Вольтеру, или он предпочитает другие? Из ответа Сен-Ламбера ясно, что он, в самом деле, совершенно к ней равнодушен: такие, как у Вольтера, годятся, но ему будет приятней, если на миниатюре Эмилия будет в головном уборе Исиды. Отлично, она согласна. Она полагает, Сен-Ламбер не рассердится на нее за ту большую бутылку орехового масла, что она ему прислала: от масла волосы делаются тоньше. Он должен умащать голову подобно фарисею. Аббат де Берни пишет поэму о временах года, и зачем только он выбрал тему Сен-Ламбера! Бабетту Цветочницу наверняка надоумил кто-то из Люневиля. Мадам дю Шатле пригласила аббата к себе, и тот прочитал ей свое произведение: скучно и похоже на Сен-Ламбера. Для чего же огрызаться и ругать ее, она вовсе не сует нос в чужие дела, а хотела любимому добра: кто станет слушать вирши Берни ради удовольствия? А теперь она, в свою очередь, должна отчитать Сен-Ламбера. Кажется, он решил поссорить ее с мадам де Буффлер, но мадам дю Шатле на это не пойдет. Мадам де Буффлер верный друг, а Сен-Ламбер ненадежный любовник. Но это не главное. Маркизу дю Шатле важно занять официальный пост в Люневиле, и она как его жена рассчитывает на содействие своей приятельницы. Если король Станислав снова обойдет ее мужа вниманием, что уже случилось однажды, они с мадам дю Шатле не смогут, скорей всего, остаться в Люневиле. Им придется покинуть Лотарингию навсегда и поселиться в Сире. Поскольку любовь Сен-Ламбера не способна выдерживать короткие встречи и долгие разлуки, ему следует понимать, что назначение маркиза дю Шатле жизненно важно. Она вынуждена попросить его не настраивать против них мадам де Буффлер.

Репетиции “Семирамиды”, где актеры пока еще только читали свои роли, шли успешно. Вольтеру не- терпелось самому поработать над постановкой, были у него кроме этой и другие причины, чтобы остаться в Париже, но Эмилия мечтала об одном — вернуться к любовнику.

Как всегда, она настояла на своем. Вольтера, по его словам, “больного, почти умирающего”, переправили в Лотарингию, в Коммерси, где находился двор, “будто посылку”.