Александр Чубарьян - Канун трагедии [Сталин и международный кризис: сентябрь 1939 - июнь 1941 года]

Ситуация кардинальным образом изменилась после 1 сен­тября и начала немецкого наступления против Польши. 2 сен­тября французский посол в Москве Пайар срочно встретился с Молотовым и спросил, сохранится ли в этих условиях француз­ско-советский пакт о взаимопомощи 5. Аналогичный вопрос

Пайар задал в тот же день заместителю наркома В.П. Потемки­ну 6. При этом он выразил сожаление в связи со столь резким поворотом во внешней политике Советского Союза. Характер­но, что руководители советского внешнеполитического ведом­ства избегали прямых ответов на поставленные вопросы и ог­раничивались словами, что Англия и Франция должны принять на себя ответственность за неудачу попыток достичь советско- англо-французского соглашения 7. На следующий день в теле­грамме полпреду в Турции А.В. Терентьеву В.М. Молотов повторил ту же аргументацию и просил довести ее до сведения турецких властей 8.

9 сентября советский посол в Бельгии Е.В. Рубинин телегра­фировал в Москву, что он получает из разных источников ин­формацию о наличии "секретного" советско-германского сог­лашения, предусматривающего военное сотрудничество. Руби­нин сообщал, что он повторяет слова Молотова и просит "не ис­кать в советско-германском договоре того, чего там нет" 9.

В те же дни советский посол в Париже Я.З. Суриц направил в Москву две обстоятельные телеграммы. В них говорилось о на­строениях в правительственных и военных кругах Франции. По его мнению, французский генштаб не ожидал таких быстрых не­мецких успехов в Польше, но считает, что рано или поздно Аме­рика вступит в войну на стороне Антанты и война будет доведена до победы. Однако единственным фактором, способным изме­нить соотношение сил, является позиция Советского Союза. Раз­брос мнений во французских политических кругах очень широк. Французский посол в Германии Кулондр привез из Берлина изве­стие, что между Москвой и Берлином (с согласия Рима) имеется уже полная договоренность и заключено секретное соглашение о разделе Польши или о едином дипломатическом фронте. Другие считают, что эти разговоры преувеличены и что Советский Союз будет проводить свою политику нейтралитета с уклоном в сторо­ну Германии. Меньшинство (в основном среди "левых") допуска­ет возможность, что если Германия зарвется в Польше, то СССР может даже выступить против нее. По словам посла, все серьез­ные политики сходятся во мнении, что нельзя давать волю чувст­вам, нужно считаться с фактами и не игнорировать СССР 10.

В другом послании Суриц снова пишет, что существует "большой пессимизм" в отношении советской позиции. По мне­нию некоего французского деятеля, в правительстве считаются с возможностью оккупации Советским Союзом части Польши и что в этом случае французские гарантии Польше будут дейст­вовать и против СССР. Прессе и радио дано указание более осторожно высказываться в отношении СССР. Вчера радио­цензура "получила взбучку за допуск слишком резкого выступ­ления против СССР посла Клоделя" 11.

Данные французского дипломатического архива подтвер­ждают эту оценку. Французское правительство не хотело обо­стрять ситуацию и занимало выжидательную позицию.

Сходной была линия и британского кабинета. По данным советского посла И.М. Майского, британское правительство также придерживалось осторожной позиции. А известный анг­лийский политик Ллойд Джордж в беседе с советским послом резко критиковал премьера Чемберлена, считая, что тот про­должает мюнхенскую политику и готов "договориться с Гитле­ром". Но такая линия не сможет быть реализована из-за гер­манских аппетитов и настроений британской общественности. Ллойд Джордж солидаризировался с той частью речи Молото- ва, в которой он критиковал английских политиков за провал тройственных переговоров летом 1939 г. 12

Сопоставляя различные советские документы с материала­ми из британских и французских архивов и с документами Гос­департамента США, можно прийти к выводу, что общая линия стран Антанты и их союзников и партнеров в первой половине сентября 1939 г. была осторожно выжидательной.

И хотя, как известно, Англия и Франция, следуя данным ра­нее гарантиям Польше, объявили 3 сентября войну Германии, ни в одном документе французского и британского прави­тельств и военных не было даже намека на принятие каких-ли­бо военных мер против Германии и оказания реальной помощи Польше. Складывалось впечатление, что гарантии Польше ог­раничивались словесными заявлениями, декларацией об объ­явлении войны и не предполагали конкретных действий в ином направлении. Франция не отправила ни одного солдата к гер­манской границе. Англия не объявила о военном призыве ре­зервистов. Все те военные выкладки, которые делались в ходе московских переговоров английскими и французскими пред­ставителями, не были подкреплены конкретными шагами.

Советско-германский пакт вызвал огромный резонанс не только у основных участников международных событий, но пра­ктически во всех регионах и странах мира. Отметим лишь край­не озабоченную и нервную реакцию в странах Северной Европы. Она может быть свидетельством позиции малых государств.

В этом плане любопытны отклики в Швеции. Как писала в своих дневниках бывший советский посол в Швеции A.M. Кол- лонтай, подписание пакта было совершенно неожиданным для Запада и вызвало шок. "Вся подготовка этого важнейшего со­бытия ускользнула от разведки великих держав Запада и от их пронырливых журналистов" 13. Еще не имея никакой подроб­ной информации о сущности договора, бельгийский посланник в Стокгольме говорил советскому послу уже 24 августа 1939 г.: "И вы, Советский Союз, покидаете нас, малые страны, на про- извод Гитлера. А мы так радовались вашему сближению с Анг­лией и Францией. Мы так надеялись на вашу политику укреп­ления мира" 14. Через несколько дней член кабинета министров Швеции Г. Меллер говорил, что договор СССР с Берлином по­дорвал симпатии и доверие к СССР широких рабочих масс" 15.

Основные комментарии Запада сводились к прогнозам от­носительно способности Польши к сопротивлению и к предпо­ложениям о возможной позиции Советского Союза в связи с быстрым германским продвижением по польской территории.

Значение информации, получаемой в Москве, состояло в том, что советские руководители как раз в эти дни были заняты выработкой долгосрочной и немедленной реакции на происхо­дящие события. Как показывает дальнейший ход событий, они учитывали позицию Англии и Франции и их возможную реак­цию на советские действия, главным образом в отношении Польши. Лондон и Париж прежде всего стремились прояснить возможные намерения Москвы, получить информацию о харак­тере и степени договоренностей СССР с Германией и, может быть, получить какие-либо заверения о сохранении контактов СССР с его прежними партнерами по летним московским пе­реговорам.