Александр Чубарьян - Канун трагедии [Сталин и международный кризис: сентябрь 1939 - июнь 1941 года]

Советская элита получала с лета — осени 1940 г. сигналы, ко­торые несколько разрушали дружественный прогерманский стереотип, созданный осенью 1939 г. Это еще не вылилось в "образ будущего врага", но появились намеки, которые шли в этом направлении. Они разрушали миф о "вечной и неруши­мой советско-германской дружбе и сотрудничестве".

Однако для миллионов советских людей по-прежнему по­мещались оптимистические статьи в прессе, шли радиопереда­чи о высоком уровне политических и экономических связей с Германией. Во всяком случае после победных отчетов и докла­дов о росте силы и могущества Советского Союза не могло воз­никнуть больших сомнений в правильности и успехах совет­ского внешнеполитического курса на развитие сотрудничества и дружбы с нацистсткой Германией.

Коминтерн и Вторая мировая война: В 2 ч. М., 1994. Ч. 1. С. 71.

РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 2. Д. 2. Л. 15-17, 30.

Там же. Оп. 18. Д. 1292. Л. 8-9.

The Diary of Georgi Dimitrov. New Haven, 2003. P. 115-116; Ко­минтерн и Вторая мировая война. Ч. 1. С. 88.

The Diary of Georgi Dimitrov. P. 11.

Ibid. P. 10-11.

Ibid. P. 88-89.

Ibid. P. 141-143.

Ibid.

Ibid. P. 184-185.

Ibid.

Правда. 1939. 1 нояб.

Коммунистический Интернационал. 1939. №8 — 9. С. И.

Коминтерн и Вторая мировой война. Ч. 1. С. 218 — 226.

Коммунистический Интернационал. 1939. №8 — 9. С. 32.

Там же. С. 33.

Там же. 1940. №5. С. 7.

Там же. 1940. №3-4. С. 6.

Правда. 1939. 1 сент.

Эренбург И.Г. Люди, годы, жизнь. Воспоминания: В 3 т. М., 1990. Т. 2. С. 204; Невежин В.А. Синдром наступательной войны: Советская пропаганда в преддверии "священных боев". 1939—1941 гг. М., 1997. С. 55.

Documents on German Foreign Policy. 1918-1945. L., 1937-1995. Vol. VIII. P. 12.

Цит. по: Невежин A.B. Указ. соч. С. 55.

РГАСПИ. Ф. 5446. On. 82. Д. 110. Л. 66.

Там же. Л. 149 об.

Там же. Л. 148.

Там же. Л. 145 об.

Там же. Л. 144.

Там же. Л. 144 об.

Там же. Л. 147.

Там же.

Там же. Д. 67. Л. 83.

Волкогонов ДЛ. Триумф и трагедия: В 2 кн. М. г1989. Кн. 1. Ч. 2. С. 131 - 132; Невежип ВЛ. Указ. соч. С. 57.

Правда. 1939. 14 сент.

См.: Невежин В Л. Указ. соч.

The Diary of Georgi Dimitrov. P. 182.

Правда. 1939. 8 нояб.

Коммунистический Интернационал. 1940. № 7. С. 7.

См.: Невежин В Л. Указ. соч.

Там же. С. 129.

Отечественная история. 1998. № 4. С. 19 — 31.

Коминтерн и Вторая мировая война. Ч. 1. С. 356, 357 — 367.

Там же. С. 347-352.

Там же. С. 40.

Там же. С. 411-412, 343.

РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 18. Д. 1331. Л. 89; Оп. 10а. Д. 124. Л. 2-3; о некоторых новых тенденциях в деятельности Коминтерна в начале 1941 г. см.: Bayerlein В.Н. "Der Verraeter, Stalin, bist Du! ,r. Vom Ende der linken Solidaritaet Komintern und kommunistische Parteien im Zweiten Weltkrieg 1939-1941. Berlin, 2008. S. 320-326.

Подробнее об этом см. в заключительном разделе "Канун траге­дии".

Новая и новейшая история. 1990. № 1. С. 98 — 118; Невежин В Л. Указ. соч. С. 129-130.

Часть II

Надежды и разочарования. Германия ужесточает курс. Сталин перед выбором

Стремительное и неожиданное поражение Франции и оккупация Германией большей части Западной и Северной Европы означало, что Гитлер выполнил часть своего стратегического плана — был разгром­лен давний противник (Франция), а Великобритания оттеснена на ост­рова. Теперь предстояло определить дальнейшее направление дейст­вий — либо подготовка к вторжению в Англию, либо движение в сторону Балкан, либо поворот на Восток, поскольку сокрушение Рос­сии оставалось одной из главных задач нацистского режима.

В совершенно новой ситуации оказалось советское руководство. В изменившихся условиях необходимо было определить действия на бли­жайшее время и главное на длительную перспективу, поскольку идея Сталина находиться "над схваткой" и использовать в полной мере войну между двумя империалистическими группировками уже не могла быть реализована.

На фоне нарастания напряженности в советско-германских отноше­ниях раскрываются итоги поездки В.М. Молотова в Берлин, определив­шей новые установки Кремля в отношении Германии, маневры в Лондоне и реакция Москвы на перспективы советско-английских отношений. Значительное внимание уделяется противоборству великих держав на Балканах, куда все больше смещались интересы воюющих сторон.

Осознав изменившуюся международную обстановку, руководство Кремля с конца 1940 г. взяло курс на постепенную подготовку к возмож­ному столкновению с Германией.

В завершающих разделах рассматриваются внешнеполитические усилия советского руководства и меры, предпринимаемые внутри стра­ны, в связи с нарастающей угрозой войны с Германией против СССР.

Присоединение и советизация Прибалтики

С

обытия в Прибалтике лета 1940 г. продолжают привлекать внимание многих историков, общественных деятелей и журналистов, в том числе в самих странах Балтии. За годы пос­ле обретения независимости там было издано значительное число научных и публицистических книг, статей и сборников документов, проведены десятки конференций и круглых сто­лов, в которых шла речь о событиях 1939—1940 гг. 1Особый всплеск интереса произошел в связи с празднованием 60-летия окончания Второй мировой войны.

Большинство авторов и общественных деятелей этих госу­дарств называют тот период началом "советской оккупации", которую доводят до 1990 г. Характерная черта изданных здесь исторических трудов состоит также в явной недооценке внут­ренних процессов в Литве, Латвии и Эстонии, выразившихся в недовольстве значительной части населения социально-эконо­мической и политической ситуацией, на основе чего усилива­лись позиции левых сил. Не берется в расчет и такой фактор, как понимание того, что страны Прибалтики находились меж­ду Германией и Советским Союзом и некоторая часть этих сил, в том числе и среди интеллигенции, была готова сделать выбор в пользу Советского Союза.

Анализируя современную историческую литературу стран Балтии, необходимо выделить объемистый труд эстонского ис­торика Магнуса Ильмярва "Тихое подчинение" ("Silent Submission") 2, в котором дается несколько иная трактовка со­бытий 1939— 1940 г. в Прибалтике. Основные положения авто­ра сводятся к тому, что авторитарные режимы, установивив- шиеся в Эстонии, Латвии и Литве еще в середине 30-х годов, вызывали недовольство широких масс населения, в том числе интеллигенции, особенно левого направления. Все внутри- и внешнеполитические решения правительств этих стран прини­мались без широкой информированности населения.

В своей недавно изданной книге "Прибалтика и Кремль" российский историк Е. Зубкова пишет в этой связи: "Отсутст­вие политического плюрализма, подавление оппозиции, усиле­ние государственного контроля в сфере экономики, национа­лизм и ограничение прав национальных меньшинств — эта тенденция проявилась в Литве, Латвии и Эстонии по-разному и с разной степенью интенсивности, но эволюция всех трех Бал­тийских стран накануне советского вторжения шла именно в этом направлении" 3.