Александр Чубарьян - Канун трагедии [Сталин и международный кризис: сентябрь 1939 - июнь 1941 года]

Мы помним, что вопрос о советских гарантиях в Прибалти­ке был одним из ведущих на англо-франко-советских перегово­рах летом 1939 г. Как отмечалось выше, в какой-то мере реше­ния, принятые в ходе переговоров о заключении советско-гер­манского пакта в августе 1939 г., были неожиданными для Мо­сквы. Максимум, чего добивались представители СССР на упо­мянутых переговорах с Англией и Францией, было согласие

Польши и Румынии на проход советских войск через их тер­риторию в случае общих военных действий предполагаемых союзников. В отношении же Прибалтики на протяжении все­го 1939 г. намерения СССР концентрировались на нейтрали­зации Прибалтики, ослаблении там германского влияния и усилении своей роли в этом регионе. В таких условиях про­изошло подписание пакта Молотова — Риббентропа и призна­ние Германией включения Прибалтики в сферу советских интересов.

Судьба Восточной Польши решалась в условиях разгрома Польши немецкими войсками в сентябре 1939 г. А в Прибалти­ке, Финляндии и Бессарабии советским лидерам предстояло действовать самостоятельно. При этом была своя специфика в отношении Бессарабии. Ее захват Румынией никогда не при­знавался Советским Союзом, поэтому ее возвращение было как бы естественным его требованием. Что касается Прибалти­ки и Финляндии, и здесь ситуация имела свою специфику. Лат­вия, Литва, Эстония и Финляндия, бывшие ранее частью Российской империи, после революции в России стали само­стоятельными государствами, с которыми СССР имел нормаль­ные дипломатические отношения со всеми вытекающими меж­дународно-правовыми последствиями.

Как уже отмечалось, согласно документам АВП РФ два от­дела Наркоминдела в начале сентября 1939 г. начали готовить проекты новых договоров о взаимопомощи с Латвией, Литвой, Эстонией, которые были подписаны в сентябре — октябре 1939 г. 7Теперь известно во всех деталях, что, отдавая эти терри­тории в сферу интересов своего нового союзника, Гитлер рассчитывал в ходе будущей войны, в том числе против СССР, вернуть их "Великой Германии".

Но об этом в сентябре — октябре 1939 г. речь не шла. Сталин и Молотов, очевидно, приняли решение вернуть в сферу совет­ского влияния то, что прежде принадлежало Российской импе­рии, укрепляя тем самым свои границы и безопасность. Осуще­ствить это намерение предполагалось в несколько этапов.

Согласно договорам о взаимопомощи страны Балтии сохра­няли свою независимость. Судя по заявлениям Сталина и Мо­лотова, расчет делался на постепенное усиление советского влияния в странах Прибалтики.

В Москве верили также, что антинародная политика руко­водства в этих странах будет усиливать недовольство среди на­селения, которое в итоге приведет к постепенной смене режи­мов и приходу к власти левых сил, ориентирующихся на Совет­ский Союз.

Естественно, в Москве учитывали и общее развитие между­народной обстановки. Были критически проанализированы и учтены ход и итоги финской кампании. "Странная война" меж­ду Германией, с одной стороны, Англией и Францией, с другой, давала Сталину возможность для маневра, для постепенного усиления влияния в Прибалтийских странах. Как свидетельст­вуют документы (и опубликованные, и архивные), до мая 1940 г. обстановка здесь не обострялась. Советские военные, расквартированные в Латвии, Литве и Эстонии, получили стро­гий приказ не выходить за расположение советских баз и по возможности не вмешиваться в жизнь Балтийских республик, избегать тесных отношений с населением.

Судя по документам, в Москве проявляли недовольство из­лишне активными контактами советских военных с местным населением. В октябре 1939 г. Молотов писал советскому пол­преду в Эстонии К.Н. Никитину: «Нашей политики в Эстонии в связи с советско-эстонским пактом о взаимопомощи Вы не по­няли. Видно, что Вас ветром понесло по линии настроений советизации. Вы обязаны, наконец, понять, что всякое поощре­ние этих настроений насчет "советизации" Эстонии или даже простое непротивление этим настроениям на руку нашим вра­гам и антисоветским провокаторам. Главное, о чем Вы должны помнить, — это не допускать никакого вмешательства в дела Эстонии» 8.

В инструкции Молотова, данной советскому полпреду в Литве Н.Г. Позднякову еще 14 октября 1939 г., советский нар­ком писал: "Всякие заигрывания и общения с левыми кругами сократите" 9. А через неделю Молотов снова повторил: "Малей­шая попытка кого-либо из вас вмешаться во внутренние дела Литвы повлечет строжайшую кару на виновного... Следует от­бросить, как провокационную и вредную, болтовню о совети­зации Литвы" 10. Об этом же говорилось и в приказе наркома обороны, в котором предписывалось пресекать "самым беспо­щадным образом настроения и разговоры о советизации среди военнослужащих" 11. Судя по документам, до весны 1940 г. эти приказы сохраняли силу.

По запросам и инструкциям из Москвы советские полпре­ды в Латвии, Литве и Эстонии направляли в центр аналитиче­ские обзоры и телеграммы, в которых отмечался рост недоволь­ства широких слоев населения экономическим положением и социальной политикой режимов Ульманиса в Латвии, Сметоны в Литве и Пятса в Эстонии. Эти режимы характеризовались как профашистские, антинародные и ультрареакционные.

4 декабря 1939 г. советский посол в Латвии И.С. Зотов на­правил в Наркоминдел пространное письмо, в котором писал о постоянном саботаже со стороны латвийских властей действий советских воинских частей, о попытках всячески изолировать и советское полпредство и торгпредства. По его словам, в речахминистров проводится мысль, что свою независимость Лат­вия может защитить только сама 12. И хотя в официальных бесе­дах латвийские деятели постоянно заверяют советских пред­ставителей, что они намерены выполнять условия договора о взаимопомощи, на деле все выглядело иначе. Последний раздел письма озаглавлен "Симпатии латвийского народа к СССР и меры правительства". В нем сообщалось, что, несмотря на при­теснения и преследования на фабриках и заводах, трудящиеся благожелательно настроены к Советскому Союзу.

В тот же день в аналогичном духе в Москву было направле­но письмо Н.Г. Позднякова. Он писал, что литовская буржуазия отрицательно относится к расположению частей Красной Армии в стране и стремится опорочить ее в глазах населения. В то же время прогрессивные крути по-иному оценивают поло­жение. "Люди прямо заявляют, что с приходом советских войск стало спокойнее за судьбу Литвы, за судьбу ее независимости и трудящегося населения. Создалась уверенность в том, что ни­какой враг, а главным образом Германия, в Литву уже не сунется" 13.

В дневнике советского полпреда в Эстонии К.Н. Никитина давалась примерно схожая оценка обстановки в Эстонии. Правда, он одновременно весьма обеспокоенно писал о случа­ях "самовольного обмена валюты со стороны советских крас­ноармейцев и краснофлотцев и о необходимости выдавать пай­ки советским войскам в эстонских кронах" и т.п. 14