Владимир Кузнецов - Очерки истории алан

Оценивая культуру среднеаланского периода (здесь не было возможности подробно говорить о керамике и других формах материальной культуры), следует признать, что она в целом была достаточно высокой и, несмотря на широкие внешние связи и влияния — самобытной и яркой. Весьма выгодное географическое положение Алании на стыке Европы и Азии, на важных транзитных путях, первым из которых должен быть назван «Великий шелковый путь», между Черным и Каспийским морями и близ таких передовых в культурном отношении стран, как Византия, Иран и Грузия — все это способствовало не только приобщению алан к культурным достижениям соседей, но и накоплению в стране значительных материальных ценностей, оседавших в руках социальной верхушки и способствовавших прогрессивному процессу феодализации. Арабо-хазарские войны ослабили, но не ликвидировали полностью восточные связи аланской культуры, которые в период войн изменили свое направление. Сводку ирано-сасанидских и постсасанидских элементов в материальной культуре алан недавно в одном из зарубежных изданий опубликовала А. А. Иерусалимская (70, с. 897–916). Среди этих элементов бронзовые антропоморфные амулеты, копоушки, поясные бляшки с мотивами иранского происхождения, серебряный кубок из Урсдонского ущелья, серебряные диргемы из Камунты и Рекома. А. А. Иерусалимская отмечает, что иранская культура проникла на север Кавказа не только через Крестовый, но и через Клухорский перевалы.

Материальная культура алан следующего — позднеаланского периода X — начала XIII в. генетически связана с культурой предшествующего периода и продолжает ее традиции. Основа ее остается местной и самобытной' при сохранении живых связей и контактов с соседними, а порой и отдаленными культурами. В то же время продолжается процесс интеграции с древней культурой горно-кавказских племен, происходит нивелирование культур, и аланская культура приобретает все большее количество кавказских черт. Надо полагать, этот процесс был тесно связан с глубинными процессами этнической ассимиляции и сложения в центральной части Кавказа сильно смешанного населения, положившего начало ряду современных народов, и в первую очередь осетин. Как уже говорилось выше, культурная интеграция началась с появлением алан на Кавказе, продолжалась все последующее время и в X–XII вв. достигла наибольшей глубины, о чем свидетельствует брахикранизация черепных показателей (например, в катакомбах Змейской).

С другой стороны, о том же, видимо, свидетельствует уменьшение количества традиционных для алан катакомбных могильников в X–XII вв. Судя по существующим данным, апогей катакомбных могильников приходится на VI–IX вв.; после IX в. число их резко сокращается. В настоящее время нам известны аланские катакомбные могильники X–XII вв. в Мартанчу (Чечено-Ингушетия, поздняя часть могильника), Змейской (Северная Осетия), Рим-гора и мебельная фабрика № 1 у Кисловодска. Это крупные объекты, давшие богатые комплексы, но, как видим, они немногочисленны. Однако сокращение числа катакомбных могильников не означает столь заметного сокращения аланского населения, для подобных выводов у нас нет никаких оснований. Письменные источники свидетельствуют об обратном: так, Масуди (X в.) говорит о 30-тысячном аланском войске и рисует перед нами картину густого оседло-земледельческого населения Алании (71, с. 205), в достоверности чего не возникает особых сомнений. Причину этого кажущегося противоречия следует видеть, конечно, не в резких демографических изменениях, а в указанных выше процессах культурной интеграции и этнической ассимиляции. Интенсивность их в позднеаланский период такова, что происходит переход части аланского населения к традиционно местному, кавказскому, погребальному обряду в каменных ящиках и склепах, а количество традиционно аланских катакомб заметно уменьшается. В качестве возможного примера подобной трансформации назовем склеповый могильник X–XII вв. на горе Дардон в Карачаевске и Нижне-Архызские могильники X–XII вв. в ущелье Большого Зеленчука. Они принадлежат сильно смешанному аланскому населению верховьев Кубани — Западной Алании.

Долгое время после авторитетных исследований Е. И. Крупнова считалось, что позднеаланская культура X–XII вв. беднеет и «затухает» (72, с. 42). Последующие археологические исследования опровергли подобные представления. Здесь прежде всего следует сказать о замечательном катакомбном могильнике X–XII вв. у станицы Змейской, исследованном С. С. Куссаевой и автором этих строк в 1953–1959 гг. (73, 74, 69).

Нами вскрыто 88 катакомб, давших около 300 комплексов захоронений. Таким образом, материал из Змейской массовый и вполне достаточный для обоснованных суждений. Ограничимся краткой характеристикой культуры, открытой в змейских катакомбах.

Мужские захоронения четко подразделяются на захоронения конных дружинников и захоронения рядовых общинников. Погребения дружинников обозначены саблями и (но не всегда) предметами конского убора.

Всего нами найдено 26 сабель уже упоминавшегося «хазарского» типа, возникшего в предшествующий период. Сабли длинные (до 1 м), однолезвийные, слабо изогнутые, рукояти изогнуты в сторону лезвия. Металлографический анализ такой сабли из Нижне-Архызского городища X–XII вв. показал ее сложную структуру из комбинации твердой, закаленной стали (лезвие) с пластичным железом (полоса; 76, с. 212–216). Следует полагать, что и змейские сабли изготовлены по той же технологической схеме. Археологический материал указывает на имущественную дифференциацию (надо полагать, и на социальную неоднородность) внутри дружины — на фоне вполне «рядовых» дружинных погребений резко выделяется несколько захоронений очень богатых, с многообразным и пышным инвентарем (катакомбы № 3, 9, 14, 15, 36). Хорошим индикатором социального статуса погребенных являются сабли. Очень эффектна сабля из катакомбы № 9: убранство ножен и рукояти выполнено из серебра с чеканным орнаментом с применением черни. Для орнамента характерна спиральная плетенка. Но особенно роскошная сабля была найдена в катакомбе № 14. Перекрестье, две обкладки ножен с петлями и наконечник ножен сделаны из позолоченного серебра, с лицевой стороны сплошь покрытого рельефным штампованным (может быть, точнее тисненым) орнаментом. В перекрестье вставлен камень вишневого цвета — рубин или альмандин, выше в рукояти сохранилось гнездо для второго камня. В сложном орнаменте преобладают элементы плетенки, сочетающиеся с растительными мотивами — переплетающимися стеблям», остролистны ми цветами и пальметками. Сабля из катакомбы № 14 принадлежит к лучшим образцам раннесредневекового оружия Восточной Европы, но вопрос о месте производства ее пока остается открытым.