Готхард Хейнрици - Заметки о войне на уничтожение [Восточный фронт 1941–1942 гг. в записях генерала Хейнрици]

С 12 октября 1943 г. по 31 марта 1944 г. советский Западный фронт (с пятью армиями в его составе) атаковал позицию «Пантера», новую оборонительную линию 4–й армии Хейнрици. Несмотря на то что ему приходилось защищать линию фронта длиной в 120 километров силой 11 дивизий без сколь–либо значительных танковых соединений, его армии удалось отразить восемь больших наступлений, главными из которых были пять сражений на шоссе Москва—Минск. При этом 4–я армия потеряла 10 566 человек убитыми и пропавшими без вести и 24 490 ранеными, в то время как общие потери Красной армии составили 530 537 человек. Этот успех окончательно закрепил за Хейнрици славу одного из лучших специалистов по обороне в немецкой армии. 24 ноября 1943 г. Гитлер наградил его дубовыми листьями к Рыцарскому кресту.

Письмо жене, 18 октября 1943 г.

BArch. N 265/157. Bl. 112f

Наверняка ты ждала 16 октября [в день свадьбы] моего звонка. К сожалению, ныне по вечерам нельзя так просто поговорить из России с рейхом, так как с 20:00 все линии связи выводятся из строя с помощью взрывов или саботажа и наладить их удается лишь к утру. За нашими спинами уже не просто хозяйничают партизаны, а восстает практически вся страна [395]. Некоторое спокойствие царит лишь в районе фронта, так как там слишком много солдат. Никто из местного населения более не верит в нашу победу. Вследствие этого они все хотят создать себе алиби, годное при возвращении красных, и занимаются враждебной Германии деятельностью. Этот факт характеризует наше положение. На Балканах дела еще хуже, чем здесь. В других оккупированных странах много актов саботажа и ожидание нашего крушения. Поэтому с удивлением читаешь в газетах или слышишь по радио разглагольствования о «сплочении» Европы. Разве что против нас, но ни в коем случае не с нами или вокруг нас.

На фронте картина такова: вся инициатива в руках противника. Он выбирает точки для массированного наступления, как и когда он хочет. Вынужденные держать линию фронта длиной в 3000 километров, мы можем действовать, лишь постоянно осознавая его превосходство. Наша армия в пятидневном сражении отразила в одном месте крупное наступление противника [396]. Это был славный успех, хотя он и стоил нам немало крови и забот, ведь против 2,5 немецких дивизий стояли 18! вражеских, кроме того, танковый корпус, два танковых полка и тяжелая артиллерия, далеко превосходящая нашу. Они за один день расстреляли столько снарядов, сколько мы тратим за неделю. Солдаты, которые выстояли в этом сражении, с начала августа! непрерывно находятся в бою. Просто чудо, на что они еще способны. Но на то, что такое продлится еще долго, никто не может рассчитывать. Таково реальное положение дел, которое, однако, от всех утаивают. […]

Письмо жене, 27 октября 1943 г.

BArch. N 265/157. BL. 116f

Если почитать сводки вермахта, то война здесь состоит из сплошных оборонительных побед. В действительности же, упорно сражающиеся войска медленно, но верно оттесняются врагом назад. Каждый горд уж тем, что его позиции не были прорваны и он относительно без потерь отошел на новые позиции. Пять дней подряд противник так поливал нас артиллерийским огнем, что и смотреть–то было жутко [397]. Пехота была просто раздавлена. Русский палил из своих стволов в пять–шесть раз сильнее того, на что способны мы. Люди выходили с позиций, совершенно обезумевшие от артиллерийского огня. Даже несколько дней спустя они егце не пришли в себя. Превосходство в живой силе, превосходство в технике, свежие резервы, в то время как у нас сражаются одни те же, — таковы характерные черты этих боев, и, если они будут продолжаться без изменений, нас однажды ждет крушение. У меня сейчас одиннадцать недель крупных боев! Чем это кончится!

Над многими корпусами Манштейна на юге нависла серьезнейшая угроза. Вероятно, это будет стоить нам Крыма. Это означает опасность воздушных налетов для Румынии и месторождений нефти. Положение выглядит неудовлетворительным в крайней степени. И как должны в нем произойти перемены? Политическим путем? Но мы ни с кем не можем вести политические переговоры. Все беспредельно ненавидят нас. Мы хозяйничаем в таких странах, что не дай Бог! Наши люди еще воображают, что их действия достойны похвалы, если они всё уничтожат. Но из–за этого немецкий народ ждут лишь позор и возмездие. Но они как будто умалишенные. Я пытался под Смоленском управлять этим, противостоять. Но было невозможно остановить людей. Каждая тыловая крыса назначила себя поджигателем во исполнение приказа фюрера [398]. На такое и смотреть–то омерзительно […].

Отчет семье, 3 ноября 1943 г.

BArch. N 265/157. Bl. 120f. Ms.

[…] Предателям–итальянцам я желаю всего наихудшего. Но нет ничего хорошего в том, что и эта страна теперь так разворовывается и опустошается. Одна из безрадостных глав этой войны повествует о том, какие невероятные ценности были бессмысленно разрушены. Часто кажется, что человечество уже не понимает, что делает. В [Первую] мировую войну ничего подобного не было. Тогда страдали города и деревни, лежавшие в зоне боевых действий. Но это были ограниченные территории. Сейчас же большая часть Европы состоит наполовину из груд развалин. Я постоянно злюсь из–за разрушений здесь, в России. Прежде командование не приказывало, что всё должно быть уничтожено. Мне подобное не по душе, раньше нас воспитывали иначе. […]

Отчет семье, 26 ноября 1943 г.

BArch. N 265/157. Bl. 129f. Ms.

Вот и пробил час сражения [399]. Прорыв русскому не удался. При невероятной концентрации своих сил он понес большие потери. Мы сами потеряли 5600 человек. При неудавшейся атаке потери атаковавшего должны исчисляться цифрами в 3–4 раза больше. То есть порядка 20 000 человек. Согласно показаниям пленных, мой 1с [отдел разведки] исходит из 40–50000. Но эту цифру я считаю завышенной. 250 танков были подбиты, многие из них фаустпатронами. Особенность этого сражения в том, что если бы атака русских удалась, Восточный фронт был бы прорван в самом центре. Противнику ничего бы не стоило дойти до Минска. У всей группы армий «Север» и южной части группы армий «Центр» почва ушла бы из–под ног, оставаться на месте они бы уже не смогли. Это предотвращено.

По этой причине успех особо отмечен и в сводках вермахта. Поэтому почти в тот же самый момент я получил и дубовые листья. Внезапность, с которой это произошло, была для меня доказательством, какую радость вызвал исход этой битвы на самом верху и какое успокоение он принес. Осознавая последствия, которые мог иметь успех русских, на этот ключевой участок противника на Восточном фронте взирали с некоторым беспокойством.

Я всегда смотрел вперед с известной верой в будущее. Хотя в ходе сражения случались кризисы более опасные, чем я ожидал. […]