Готхард Хейнрици - Заметки о войне на уничтожение [Восточный фронт 1941–1942 гг. в записях генерала Хейнрици]

Письмо жене, 23 марта 1944 г.

BArch. N 265/158. Bl. 48–51

[…] Надо прямо сказать, что обстановка в нашем Отечестве просто невероятная. Никто не чувствует, что его жизнь в безопасности, один город за другим превращаются в развалины и пепел. Мы заварили такую кашу, что не в силах ее расхлебать. Каким образом? Из–за того что наше руководство утратило чувство меры и потеряло из виду цель, переоценило собственные силы и способности, то, что оно освободило человека ото всех нравственных оков, которые ему предписаны, — причина, по которой старый Фриц написал своего Анти–Макиавелли [406]. Ведь основой наших действий стали именно принципы Макиавелли. Сейчас нам пришлось оккупировать Венгрию, так как эта страна устремилась к другому берегу [407]. […] Да, мы были вынуждены это сделать, но именно эта вынужденность — лучший показатель того, каково на самом деле наше положение. На юге Восточного фронта наши неудачи столь велики, что объяснить их можно лишь тем, что войска из–за потерь в живой силе и технике утратили способность сопротивляться. Там, где враг наступает, наша оборона рушится. Кажется, что скоро будет достигнут момент, когда там всё будет кончено. Отсюда, вероятно, и венгерская инициатива. В этой ситуации решающее значение будет иметь успех или неуспех высадки во Франции. От этого зависит наша судьба.

Какие требования выдвигает подобная ситуация к нам самим? Неверно или, по крайней мере, непредусмотрительно ориентироваться на какие–то границы. Ведь Лар или Штауфен, не говоря уже о Люксембурге, могут оказаться крайне неудачно расположенными городами. Кобург и окрестности остаются тогда наилучшим вариантом. Меня не покидает чувство, что твои усилия направлены в неверном направлении, что тебе не хватает осознания реальной ситуации. Такое вложение средств в этой связи — не лучшее решение. Зачем мне мебель в Штауфене или Ларе? Господин фон Била [408]действует совершенно иначе. Он купил своей жене браслет, настоящий ковер и меха. Тем самым он вкладывает средства надежнее, и это имущество движимое. Его супруга постоянно находит возможности что–то такое купить. Мне кажется, что они действуют правильнее, чем ты, раз ты задорого тащишь вещи в города, в которых однажды может стать весьма небезопасно. Это я бы хотел тебе еще раз растолковать. В глубине души я не могу одобрить все твои планы полностью. Перед тем как сделать последний шаг, надо еще раз уяснить для себя все требования. Цель этого письма — сказать это тебе. При этом я еще раз указываю на отправной пункт. Мы находимся в тяжелом кризисе, одна из опор, а именно Манштейн, грозит обвалиться [409]. Дай Бог, чтобы ему удалось закрепиться хоть где–нибудь в Карпатах. […]

Сегодня снежная буря. В скором будущем нас ожидает новое, весьма мощное, наступление русских. Вчера при хорошей погоде я пролетел около 60 километров над партизанским районом. Ни одного живого существа — куда ни взглянешь, все деревни покинуты. Зловещее впечатление.

Отчет семье, 31 марта — 2 апреля 1944 г.

BArch. N 265/158. Bl. 54–59f. Ms.

Кажется, что сегодня вечером сражение между Днепром и Чаусами завершилось, по крайней мере пока. После того как критическая ситуация, снова возникшая в последние 48 часов, была сегодня во второй половине дня преодолена, вечером противника полностью выбили с наших позиций. Кажется, что наступательная мощь русских теперь подорвана. Противник намеревался, наступая на Могилёв с юго–востока, раздавить наш «балкон» и для этой цели перебросил дивизии и с других фронтов. На многих участках ему не удалось добраться и до первой линии наших окопов. Почти везде, где он взял эту линию, его уже отбросили назад. Только там, где он с самого начала сконцентрировал свои сильнейшие и самые свежие части, он на небольшом отрезке продолжает владеть первой линией наших окопов, в то время как мы занимаем вторую. То есть, резюмируя, он не добился ничего, хотя ему пришлось понести тяжелые потери. И всё это несмотря на чрезвычайно сильный артобстрел и активное задействование штурмовой авиации, в один день мы насчитали 550 самолетов. Наши солдаты превосходно сражались и безупречно выполнили свои задачи против превосходящих сил русских. […]

Советское наступление на южный фланг 4–й армии между Чаусами и Днепром стало конечным пунктом безуспешных попыток Красной армии начиная с октября 1943 г. совершить решающий прорыв сквозь позиции 4–й армии. До крупного наступления летом 1944 г. на этом участке фронта воцарилось спокойствие.

Письмо жене, 21 апреля 1944 г.

BArch. N 265/158. Bl. 76–78

Извини, но в пасхальную пятницу ты написала мне довольно глупое письмо. Лучше будет, если я его сейчас предам огню.

В первую очередь не надо мне рассказывать, что общая ситуация такова, что всеми трудностями можно попросту пренебречь. Эти трудности равно велики и в военной, и в политической, и в экономической сферах. В военной сфере нет оснований отчаиваться, но потери на юге и в людях, и в технике велики и частично угрожают общей ситуации на Восточном фронте. В настоящее время опять пытаются спасти армию или скорее то, что от нее еще можно спасти, из Крыма [410]. Она должна быть перевезена по морю в Румынию и Болгарию. Враг старается этому помешать и рассказывает, что уже затопил многие суда. Конечно, большая часть прорвется, но отдельные затонут. Из наших сводок ты и представить себе не можешь, как много уже потеряно этой зимой из–за таких котлов и окружений. Поэтому и убрали Манштейна, Клейста и Рёттигера [411], ведь они видели то, что надвигается, и хотели это предотвратить. Из–за всего этого возникли положения на фронтах или общее положение на Восточном фронте, которое никак нельзя считать удачным и которое таит в себе серьезные опасности для будущего. Понимая это, зашатались финны и венгры, шведы и турки доставляют нам экономические проблемы, запрещая вывоз необходимых нам товаров. Измена двух первых была нейтрализована. В Венгрии даже весьма элегантным способом, но это более не надежные союзники, которые в минуту опасности или нужды станут с нами плечом к плечу. Уясни себе, что из–за — мягко говоря — превосходства [союзников] в воздухе наша промышленность и транспортная сеть понесли сильный ущерб, что сказывается не только на оборонной промышленности, но и на продуктах питания. Именно здесь станет заметна потеря южной части России. Немецкий народ, с его силой и волей к защите, которую он проявляет на пятом году войны, действительно достоин восхищения. Но нужно ясно понимать, что перевес в живой силе и технике не на нашей стороне. Это еще не гарантия победы врага — пусть Бог избавит нас от нее, ведь она будет ужасна, — но эту возможность нельзя запросто сбрасывать со счетов. […]