Вагиф Алиовсатович - От Ельцина к…? Книга вторая. Пьянящий дурман власти

Однако, не получив поддержки со стороны влиятельных групп элиты в вопросе об импичменте, коммунисты вынуждены были лавировать и под предлогом неясности процедурных аспектов голосования перенести рассмотрение этого вопроса на 13 мая. При этом они явно стремились перевести эту проблему в разряд пропагандистских с целью мобилизации своего электората и дискредитации других фракций в Думе как пособников «антинародного режима».

В противостоянии с ним важная роль отводилась майским выступлениям, широкое участие населения в которых могло бы стать едва ли не решающим аргументом за отставку Б. Ельцина, как об этом неоднократно заявлял Г. Зюганов. Однако приходилось констатировать, что, несмотря на все старания, противникам президента не удалось преодолеть политическую апатию и мобилизовать массы недовольных режимом Б. Ельцина людей.

При сделанной левыми заявке на 100 тысяч человек, по оценкам независимых экспертов, реально в первомайском шествии в Москве участвовало примерно 14,5 тысяч, а в демонстрации и митингах 9 мая — около 20 тысяч человек.

Недостаточно высокую массовость первомайских акций, которые должны были продемонстрировать размах антиельцинских настроений, лидеры оппозиции восприняли с большой досадой. Ее усилило то обстоятельство, что коммунисты, без сомнения стремившиеся по числу манифестантов превзойти формировавшийся «лужковский» фланг российского партстроительства — «Отечества», не смогли добиться и этой цели.

В столице «Отечеству» удалось, опираясь на профсоюзы и административные структуры, собрать достаточно внушительную колонну численностью около 25 тысяч человек.

Проведенные оппозицией 1 и 9 мая митинги и демонстрации показали, что ей так и не удалось существенно расширить свое влияние на общество и консолидировать вокруг себя значительные социальные силы. Более того, проведенные накануне праздников опросы общественного мнения зарегистрировали значительное падение авторитета КПРФ, что, наверное, и выразилось в недостаточно высокой массовости майских акций протеста.

Впрочем, определенным достижением оппозиции, как полагали наблюдатели, было заметное омоложение рядов демонстрантов — в акциях «красных» приняло участие больше, чем когда-либо прежде, учащейся молодежи, главным образом студентов.

В то же время, по наблюдениям обозревателей, власти тоже не сидели сложа руки и постарались снизить численность участников первомайских акций. Для этого в подконтрольных СМИ акцент был сделан на пропаганде ценностей семейного быта, здорового отдыха, а также на устрашении. 29–30 апреля основные электронные СМИ в своих новостных программах акцентировали внимание на переходе милиции на режим повышенной готовности.

Усилившиеся опасения по поводу возможных провокационных действий Кремля во время демонстраций оппозиции с целью инициировать беспорядки с далеко идущими последствиями наверняка повлияли на снижение численности участников майских акций протеста против режима Б. Ельцина.

С другой стороны, власти, видимо, сами опасались возбудить развитие событий по острому сценарию. В отличие от прошлых лет во время оппозиционных шествий в мае 1999 года не наблюдалось значительного скопления вокруг них силовых подразделений и, как отметили сами организаторы протестных мероприятий, в их ходе не было зафиксировано сколько-нибудь серьезных инцидентов.

Не нашли значительного отклика ни в СМИ, ни в действиях правоохранительных структур анонимные демонстративно-террористические акции, направленные на нагнетание напряженности, — взрыв в гостинице «Интурист», размещение муляжей взрывных устройств у Кремлевской стены, взрывы неподалеку от синагог в Москве вечером 1 мая и т. п. Ответственности за них никто на себя не взял, хотя определенные круги попытались использовать некоторые «теракты» для дискредитации оппозиции. В частности, известный своим радикализмом исполнительный вице-президент Российского еврейского конгресса А. Осовцов в телеэфире приписал их авторство «коммунистам и нацистам», которые своими разнузданными речами «подогрели террористов». Вслед за ним С. Степашин пообещал усилить борьбу с «экстремистскими националистическими организациями», которые впоследствии больше не проявились.

Заметное успокоение внесли заявления министра юстиции, отметившего, что специально направленные им наблюдатели на мероприятия левых сил «не зафиксировали серьезных антиконституционных нарушений со стороны оппозиции».

Некоторые эксперты считали, что майские торжества 1999 года были менее политизированы СМИ, чем в прежние времена. В значительной степени этот феномен они объясняли тем, что в праздниках впервые в качестве лидера движения «Отечество» принимал участие имеющий конкретные достижения Ю. Лужков, «заслуженно претендующий на роль лидера всей российской политической элиты на переходе в постельцин-ский этап».

В процессе поиска регионалами новой конфигурации сил, способной надежно обеспечить сохранение интересов политической элиты в постельцинскую эпоху, ключевые позиции, как представлялось многим экспертам, занимал Ю. Лужков. Одним из серьезных просчетов президентской команды называлась попытка сыграть на соперничестве между столичным мэром и премьером Е. Примаковым. Словно в пику Кремлю лидер «Отечества» открыто выступил за сохранение прежнего кабинета.

Убедившись, что эта задача невыполнима, мэр сменил тактику, бросив все силы на поддержку Ю. Скуратова. Не скрывал Ю. Лужков и своих симпатий к Ю. Скуратову во время заседания и удовлетворения тем, что президент потерпел поражение. По словам мэра, верхняя палата парламента высказалась за верховенство закона над «прецедентным правом» и Кремлю надо смириться с решением Совета Федерации и предоставить Генпрокурору условия для нормальной работы.

По мнению экспертов, борьба Совета Федерации за Генпрокурора с президентом во многом превратилась в схватку команды Ю. Лужкова с командой Б. Ельцина, главной ставкой в которой стала не фигура Генпрокурора, а внутриэлитное лидерство. Это обстоятельство было особенно заметно после того, как мэр на правах победителя начал активно встраиваться в схему регионального партстроительства, выступив в качестве партнера М. Шаймиева, и во все большей степени брать на себя роль верховного арбитра в отношении элит. Так, после встречи 22 апреля с Е. Примаковым московский мэр подверг резкой критике А. Волошина за его высказывания о том, что премьер является «нестратегическим партнером» для президента, и заявил, что «плохо понимает, почему кабинет Е. Примакова, предложенный несколько месяцев назад президентом и решивший проблемы стабилизации, сейчас может быть отставлен».