Вагиф Алиовсатович - От Ельцина к…? Книга вторая. Пьянящий дурман власти

Реклама этих достижений, которые во многом были связаны не с деятельностью самого правительства, а с объективными последствиями финансового кризиса 17 августа (девальвацией национальной валюты, продолжавшейся инфляцией, резким падением экспорта), как полагали эксперты, должна была прикрыть его реальные провалы.

В частности, в сфере борьбы с инфляцией (за первый квартал 1999 года, по данным Госкомстата, она составила 19,5 процента против 3,5 процента в первом квартале 1998 года, а в апреле возросла до трех процентов по сравнению с 2,8 процента в марте) и с продолжавшимся инвестиционным кризисом — в первом квартале инвестиции в реальный сектор были на 10,5 процента меньше, чем за аналогичный период 1998 года. Иными словами, несмотря на ситуативные успехи российской экономики, ее сползание в пропасть правительству Е. Примакова реально остановить не удалось.

Его кабинет вполне целенаправленно стремился преодолеть свой прежний имидж правительства лоббистов, организуя «утечки» соответствующей информации. Например, в российской прессе широко обсуждались сообщения о том, что, несмотря на все усилия вице-премьера Г. Кулика, считавшегося лоббистом интересов АПК, ему не удалось добиться от Минфина выделения всех положенных по бюджету средств на финансирование сельского хозяйства, и даже о «серьезном конфликте», возникшем между ним и М. Задорновым.

Понимая, что действия президента во многом определялись не столько рациональным, сколько эмоциональным началом, Е. Примаков стремился в этой ситуации делать тихие позиционные шаги, направленные на укрепление позиций кабинета. С прагматической готовностью премьер искал себе влиятельных союзников. Выражением этого стало подписание соглашения между контролируемой Е. Примаковым через своего назначенца Г. Рапоту госкомпанией «Росвооружение» и Банком Москвы, на обслуживание которому были переданы ее счета. По-видимому, это обстоятельство, среди прочих, также во многом объясняло явное содействие, оказываемое Ю. Лужковым главе российского правительства. Московский мэр неоднократно в первой декаде мая брал правительство под защиту и даже объявил Е. Примакова лучшим премьером, «по крайней мере последнего десятилетия».

Несмотря на большие трудности, команда Е. Примакова довольно продуктивно вела сложный диалог с мировыми финансовыми институтами. Убедившись в том, что Россия не способна выдержать жесткую антинатовскую позицию, чтобы дорого продать ее в обмен на помощь МВФ, западные кредиторы начали переходить с языка политических уступок (именно так в начале апреля многие объясняли неожиданную покладистость МВФ, за которой стояли расчеты США, что имело смысл «купить» невмешательство России в балканский конфликт в обмен на помощь фонда) на откровенно жесткие требования.

Эксперты, близкие к Кремлю, в требованиях фонда отчитаться о расходовании предыдущих траншей, представлять регулярные отчеты ЦБ о состоянии золотовалютных резервов России и провести через Думу пакет малопопулярных законопроектов и поправок к уже действовавшим законам усмотрели «вежливую» форму отказа МВФ кредитовать непопулярное на Западе правительство Е. Примакова.

Вместе с тем принципиальное согласие МВФ на выделение кредита российскому правительству некоторыми независимыми экспертами было расценено как усиление его позиций в диалоге с оппонентами.

Казалось, что у кабинета появился вполне убедительный аргумент для того, чтобы любые попытки дестабилизировать ситуацию вокруг кабинета считать деструктивными. Подготовленный им пакет согласованных с МВФ законопроектов стал одной из гарантий продления жизни правительства Е. Примакова. Вероятно, имея в виду его судьбу, Г. Зюганов сказал, что отставка правительства была бы равнозначна финансово-хозяйственному краху сложившейся в стране системы, так как Дума не станет рассматривать аналогичные представленному пакету предложения, если они будут исходить от другого кабинета и не будет утверждать других премьеров.

Твердая позиция лидера думского большинства и игра правительства с МВФ вроде бы обоснованно давали Е. Примакову определенное пространство для маневрирования в отношениях с президентом и вместе с тем затрудняли принятие им серьезных кадровых решений потому, что они могли стать дополнительным поводом для резкой и опасной раскрутки внутриполитического кризиса, вина за который неизбежно в глазах общества пала бы на Кремль. Предполагалось, что сдерживающим фактором для Кремля станет также угроза лидеров оппозиции в случае отставки правительства Е. Примакова призвать россиян к массовым выступлениям и созвать совместное заседание Думы и Совета Федерации с целью вынудить Б. Ельцина уйти с президентского поста.

Однако вопреки нависшим над Кремлем со всех сторон угрозам и здравому смыслу в самый канун голосования по импичменту — 12 мая президент в присущем ему стиле все-таки отправил в отставку правительство Е. Примакова.

Отставка Е. Примакова: безрассудство или часть стратегии. — Для чего к разведчику Е. Примакову приставили контрразведчика С. Степашина. — Как возникли две кандидатуры на пост премьера. — Кто двигал Н. Аксененко. — Сценарный план «семьи». — Без А. Чубайса и тут не обошлось. — Б. Ельцин идет на третий срок? — Новые кремлевские сценарии

Наверное, прав политолог профессор С. Черняховский: при Б. Ельцине не может быть сильного премьера. «Сильный руководитель, который чего-либо добьется в экономике и обществе, — станет популярен, а потому опасен и ненавидим им… Примаков вызвал ревность Ельцина не тем, что взял в правительство коммунистов и что-то сделал или не сделал в экономике, а тем, что стал популярен» («Независимая газета», 13 мая 1999 г.).

В этой связи хотелось бы упомянуть и о такой точке зрения: «коммунистическому» правительству Е. Примакова не удалось ничего сделать в стране потому, что оно отвергло самое главное — коммунистическую идеологию. У него вообще не было никакой концепции. Так что кратковременное возвращение Политбюро (Е. Примаков был кандидатом в члены Политбюро, Ю. Маслюков — членом Политбюро, В. Геращенко — членом ЦК КПСС) пользы не принесло. Практика без теории мертва, впрочем, как и теория без практики.

И тем не менее отставка правительства Е. Примакова не получила одобрения в обществе. Уход премьера поддержало всего восемь процентов населения, не поддержало — 81 процент. Это дало повод «Известиям» заявить: «Подобного демонстративного вызова общественному мнению не может себе позволить ни один глава цивилизованного государства» («Известия», 25 мая 1999 г.)

Отставку Е. Примакова вряд ли можно было назвать безрассудством, если учесть, что до того Б. Ельцин предпринял ряд важных дополнительных мер, позволивших ему занять выгодные позиции для решительного контрнаступления.