Наталья Пушкарева - Бытовое насилие в истории российской повседневности (XI-XXI вв.)

Ни в каких новых собраниях законов не нашлось бы места прописанному в подробностях ритуалу позорящего наказания именно для женщин, но ведь известно, что писаное право в России формировалось несколько в стороне от народных традиций, а совершенствовалось с учетом прежде всего идеологических, экономических, политических запросов государства, а не личности. Позорящие наказания в российском светском праве как таковые существовали, но «особость» гендерно-атрибутированных позорящих наказаний, то есть позорных именно для женщин, ни в каких светских сводах законов не была прописана. Однако даже юристы того времени разделяли мнение, что позорящие женщин наказания зиждились на стремлении «посрамить виновных, дабы унизить в лице их порок и возвысить значение добрых нравов». [83] Костров Н. А. Юридические обычаи крестьян-старожилов Томской губернии. Томск, 1876. С. 78, 242.

Как и в стародавние времена, небезупречное поведение девушки считалось прегрешением меньшим, нежели проступок (измена) замужней женщины. Ответственность за лишение девственности возлагалась на саму девушку (она или допускала подобные отношения, или не допу-( капа, исходя из известного принципа, приведенного информатором Те- нпшсвского бюро из Ярославской губернии: «Сука не захочет — кобель не наскочит»83) и на ее родителей и воспитателей. Примечательно, что уступчивость девушки считалась простительной, если она допускала I ни к, с мужчиной более высокого статуса (к ним относились даже во- шкт пые писари, не говоря уже о купцах), более богатого, и казалась осо- <>о предосудительной, если девушка уступала бедному, могла польстить- ( и на «мужика»84. Богатство, более высокий социальный статус были попятными и объяснимыми мотивами, заставлявшими девушку гре- п., материальные выгоды отчасти «оправдывали» ее грех.

Знаменитые строки Н. А. Некрасова иллюстрируют эту ситуацию: и шестные стихи, в силу жизненности ситуации, в них изображенной, ста- пп песней, которая заканчивается словами: «Знает только ночь глубокая, как поладили они // Расстуиись-ка рожь высокая, тайну свято сохрани».

Напротив, ситуация, когда девушка «спутывалась по любви», была ( ппершенно недопустимой и воспринималась как следствие особой порочности и развращенности согрешившей. Девственность была тем особым природным даром, который давался каждой, и бедной, и богатой; но и зажиточных семьях сохранность ее могла быть не самым важным фактором: «...имущественный достаток невесты при выходе в замужс- 1 ню часто покрывает отсутствие в ней целомудрия», как заключил информатор из Калужской губернии.35

В центральных губерниях для венчания девушки, не сумевшей сохранить девственность, было принято давать очистительную «молитву лсикс-родильнице», после которой девушка получала очистительную память от поповских старост, последним поручалось и разбирательство цел о внебрачных рождениях.86 Иногда священник назначал епитимью — это был путь к покаянию. Согрешвшая должна была трижды проползти на коленях вокруг церкви. Есть данные, что уже в начале \Х в. у русского населения, например, на Украине, этот способ поношения и опозоривания молодой не практиковался,87 и «вместо него

11 Русские крестьяне. Жизнь. Быт. Правы. Материалы «Этнографического бюро» m II II. Тенишева. СПб., 2004- 2007. Г . 2: Вологодская губ. Ч. 2: Даниловский, Любим- ■ «и», Борисоглебский уезды. СПб., 2006 (далее — РКЖБН 2.2). С. 198.

14 РКЖБН. Т. 4: Нижегородская губ. СПб., 2006 (далее - РКЖБН 4). С. 165.

«' РКЖБН. Т. 3: Калужская губ. СПб., 2005 (далее - РКЖБН 3). С. 430.

"*Снегирев И. М. Русские в своих пословицах: Рассуждения и исследования об оте- чп темных пословицах и поговорках: В 4 кн. М., 1833. Кн. III . С. 33.

*'Чижикова Л. Н. Свадебные обряды русского населения Украины // Русский на родный свадебный обряд / под ред. К. В. Чистова, Т. Л. Бернштам. М., 1978. С. 176;Ки- чпчмшекий А. Ф. Волостные суды, их история, настоящая их практика и настоящее их положение // Труды этнографическо-статистической экспедиции в Западно-Русский ► p . m . снаряженной Императорским РГО (далее — ТЭСЭ). Т. 6: Юго-Западный отдел. 1 ПП., 1872. С. 20.

часто священник обязывает молодую поработать у него несколько дней», — записал информатор Тенишсвского этнографического бюро в середине XIX в.

Инициатором (зачинщиком) организации позорящего наказания бывал, как правило, брошенный парень, с которым до того встречалась девушка, обиженный невниманием сосед мужского пола, ставивший на обсуждение сельского схода «дело об обиде». В сообщениях о штрафах, налагавшихся сходом на родителей (его могли взять и алкоголем), [84] Самосуд// Санкг-Петсрбургские ведомости. 1875. №201. ничего не говорилось о способах проверки «честности» девушек, если это не было связано со свадебным ритуалом. Очень часто вначале пускали слух о нечестности, затем ворота дома, где жила якобы провинившаяся, мазали дегтем, обсуждали на сходе — само привлечение внимания к физическому состоянию девушки уже было позорным.

На свадебном пиру важнейшим актом и лиминальным моментом действа была демонстрация «честности» или же публичное признание девушкой своей вины: «Расправы и никаких позорящих обрядов не бывает, если она прежде увода в комору сознается, что потеряла девство до свадьбы. Новобрачная, сознаваясь в своей вине, просит, кланяясь в ноги, прощения у отца, матери, свекра и свекрухи... В противном случае совершение позорных обрядов идет своим чередом. Они рассчитаны на то, чтобы опозорить мать, отца и даже всю родню невесты...» [85] Интересно, что в случае импотенции жениха «операцию* разрыва девственной плевы производила либо сваха («перстами», «одна из присутствующих здесь женщин вкладывает два пальца и разрешает девственную плеву»), либо старший дружка или «человек солидных нравов и поведения, которому дозволялось совершить разрыв девственной плевы посредством акта совокупления». См.: Кистяковский А. Ф. К вопросу о цензуре нравов у народа // «А се грехи...»: Русская семейная... Кн. 2. С. 38—74. «Иногда, — утверждали информаторы в XIX в., — невеста устраняет беду при помощи собственных рук». В этом случае и возможен подлог: «кровь, которою наполнены концы перьев молодых птиц» (воробьиной, голубиной, иногда ее собирали в пузырь; другим способом было расковыривание десен до крови). «Ложась в постель, перья прячут иод руку, за косу и проч.», а в нужный момент дают возможность испачкать кровью белье или рубаху. В Вологодском крае, как сообщали, «срамные i-убы натирают квасцами, жениха подпаивают, и когда его родители свидетельствуют брачную рубашку, она действительно оказывается замаранной» РКЖБ11. Т. 5: Вологодская губ. Ч. 2: Кадниковский уезд. СПб., 2007. С. 409;РКБЖН 2.2. С. 359; РКБЖ11 3. С. 313. Информаторы по Калужской губ. сообщили, что, по договоренности со свахой, в постель молодых могла быть заранее подложена девичья рубаха, испачканная кровью (там же. С. 432). См. также: Записано по наблюдениям, сделанным в с. Симопирах Сосницкого уезда Черниговской губ. г-ном Максимовичем //ТЭСЭ. Т. 4: Обряды. СПб., 1877. С. 438.