Жорж Вигарелло - История тела Том 1 [От Ренессанса до эпохи Просвещения]

Не только на глаза, но и на руки. Взгляд и прикосновение — эти способы познания анатомы, вслед за Галеном, с конца XV века провозглашают основами новой науки, которую они стремятся создать. Для Шарля Этьена в 1545 году «нет ничего более надежного для содержимого описания, нежели верность глаза» [865] Estienne Ch. De dissectione partium corporis humani. Paris: S. de Colines, 1545. Цит. по фр. пер., опубликованному год спустя: Estienne Ch. La Dissection des parties du corps humain. Paris: S. de Colines, 1546. P. 371. . Истина и взгляд неразрывно связаны: «мы почитаем Галена как божество, и мы признаем за Везалием большой талант по части анатомии», — писал Реальдо Коломбо в своем трактате «Об анатомии» (1559), — но только «там, где они не противоречат природе», поскольку если то, что представляется взгляду, не совпадает с описанием, то «мы предпочтем истину и будем вынуждены от них отклониться» [866] Colombo R. De re anatomica libri XV. Venise: N. Bevilacqua, 1559. P. 10. . В 1628 году Уильям Гарвей решает опубликовать свою теорию «движения сердца и обращения крови», но лишь после того, как подтверждает ее на опыте, проводя аутопсии в присутствии коллег по Королевскому медицинскому колледжу. Его собратья–ученые, подчеркивает он, ассистировали многочисленным «опытам и демонстрациям», устраиваемым для того, чтобы обнаружить истину [867] Harvey W. Exercitatio anatomica de motu cordis et sanguinis in animalibus. Francfort: G. Fitzer, 1628. Pp. 5–6. Цит. по: Гарвей В. Анатомическое исследование о движении сердца и крови у животных / Пер. К.М. Быкова. М.; Л.: Изд. АН СССР, 1948. С. 8. . Для этого требуются взгляд и прикосновение, исследование «зрячими руками», по замечательному выражению Жана Риолана–младшего [868] Riolan J. (le fils). Advertissement au lecteur et auditeur // Riolan J. (le fils). Manuel anatomique et pathologique. Paris: G. Meturas, 1653. N/p. .

«О строении человеческого тела» Везалия открывается своеобразным манифестом, провозглашающим пришествие «новой науки», основанной на виртуозности рук и остроте взгляда. На самом деле эта программа уже была сформулирована другими анатомами, так называемыми «предвезалистами». Среди них Беренгарио да Карпи, который отводил «показаниям чувств» роль доказательств и говорил о «сенсорной анатомии» («anatomia sensibilis»), чтобы как–то обозначить знание, ограничивающееся тем, что доступно чувствам [869] Berengario da Carpi J. Commentaria cum amplissimus additionibus super anatomiam Mundini. Bologne: H. de Benedictis, 1521; Id. Isagogae breves… in anatomiam humani corporis. Bologne: B. Hectoris, 1523. По поводу разбора этого вопроса у Беренгарио см.: French R.K. Berengario da Carpi and the use of commentary in anatomical teaching // The Médical Renaissance of the Sixteenth Century, dir. Andrew Wear et al. Cambridge: Cambridge UP, 1985. Pp. 52, 53, 56–61. . Другой «предвезалист» Алессандро Бенедетти первым описал пространственное устройство, позволяющее оптимизировать опытное восприятие и уже само по себе являющееся красноречивым свидетельством важности визуального элемента: речь идет об анатомическом театре. Из его указаний, приведенных в «Анатомии» (1502), следует, что это временный амфитеатр, который лучше возводить в просторном и хорошо проветриваемом помещении, располагая сиденья кругом. Места должны распределяться в зависимости от ранга присутствующих. Контроль и соблюдение порядка возложены на управляющего, несколько сторожей должны следить за тем, чтобы в театр не проникли зеваки. Для ночного времени необходимо держать под рукой факелы. Труп помещают в центр на высокую скамью, в хорошо освещенное и удобное для вскрытия место [870] Benedetti A. Anatomice sive historia corporis humani. Paris: H. Stephani, 1514. F. 7r. .

После Бенедетти проекты анатомических театров разного объема и детальности получают довольно широкое распространение. Иногда они соответствуют реальным постройкам, но чаще это чисто нормативные тексты, посвященные желательной планировке и устройству анатомического театра. По–видимому, это относится к рассуждениям Гвидо Гвиди (1509–1569) [871] Guidi G. De anatome corporis humani libri VII. Venise: Giunta, 1611. Pp. 12–13. , а также Шарля Этьена, описавшего театр под открытым небом, над которым он предлагает натянуть пропитанную воском ткань, «дабы дать зрителям тень… защитить их от солнца и дождя» и чтобы лучше был слышен голос того, кто будет давать анатомические разъяснения. Постройка должна быть деревянной, иметь форму полукруга и два или три яруса. Зрители будут рассаживаться в иерархическом порядке, где точкой отсчета служит труп, так как те, кто займет скамьи внизу, «будут видеть все с большей легкостью, чем те, кто наверху». Расположение обусловлено взглядом, необходимостью демонстрации. Так, посреди театра, сбоку от стола для вскрытия, должно быть устройство, позволяющее время от времени поднимать труп, чтобы «показать точное расположение и позицию каждой части». Кроме того, предусматривается, что извлеченные из тела части будут «носить по рядам театра и показывать каждому, для большей очевидности» [872] Estienne Ch. La Dissection des parties du corps humain. Pp. 373–374. .

Во Франции собственным анатомическим театром одним из первых обзавелся медицинский факультет в Монпелье. Феликс Платтер, который там учился, в январе 1556 года сообщает, что «только что был построен прекрасный анатомический театр» [873] См.: Félix et Thomas Platter à Montpellier, 1552–1559, 1595–1599: notes de voyage de deux étudiants bâlois. Paris: Bibliothèque nationale de France, 1995. P. 126. . Речь идет о временной постройке, которая, если верить все тому же Платтеру, уже возводилась в Монпелье в 1552 году. Первый постоянный театр появится в 1584 году в Падуе. Его строительство проходило под руководством Джироламо Фабриция (Фабрицио д’Аквапенденте), с 1565 по 1613 год преподававшего там анатомию и хирургию. Это была пятиярусная деревянная постройка, вмещавшая около двухсот человек. Ее эллипсоидная форма напоминает об исследовании анатомии глаза, которым Фабриций занимался в 1581–1584 годах, то есть в период, непосредственно предшествовавший возведению театра. В 1592 году, когда речь зашла о его перестройке, Фабриций вновь вернулся к этому предмету. Хронологическое совпадение, совпадение форм: архитектура анатомического театра содержит те же круги и эллипсы, что и иллюстрации к анатомии глаза из сочинения «О зрении, голосе и слухе», опубликованного Фабрицио в 1600 году [874] См.: Le théâtre anatomique de l’université de Padoue // Les Siècles d’or de la médicine. Padoue, XVIe-XVllle siècle. Milan: Electa, 1989. Pp. 106–108. . Он сделал свой анатомический театр воплощенной метафорой взгляда, причем гигантского масштаба. В Падуе вскрытия проводились внутри огромного глаза, этой зрительной машины, телесной обсерватории, которая давала возможность многочисленной публике участвовать в освящении зрительного опыта, краеугольного камня анатомического знания.

Однако публичных аутопсий в анатомических театрах было недостаточно. Для того чтобы расширить империю чувств возрождающейся анатомии, вскрытое тело в любой момент должно было находиться перед глазами. В отсутствие настоящих трупов приходилось прибегать к изображениям. Чтобы его труд «был полезен и тем, у кого нет доступа к опытному наблюдению», Везалий «помещает столь точные воспроизведения различных органов, что перед глазами того, кто исследует творения Природы, как бы оказывается анатомированное тело» [875] Vésale A. La Fabrique du corps humain. P. 41. . Представить на бумаге то, что можно видеть на анатомическом столе, — такова роль многочисленных и богатых иллюстраций, украшающих труд Везалия. Превращение читателя в зрителя, педагогическое, массированное использование иллюстраций — таковы новые элементы, привнесенные в анатомию XVI столетием.