Жорж Вигарелло - История тела Том 1 [От Ренессанса до эпохи Просвещения]

Первыми «иллюстрированными анатомиями» мы обязаны Беренгарио да Карпи: в его книгах на фоне пейзажей и стоящих на заднем плане домов живые скелеты и люди с содранной кожей (экорше) собственными руками отворяют свою брюшную или грудную полость, чтобы читатель мог созерцать их внутренние органы. Эти иллюстрации открывают новую — многоплановую — страницу в анатомии. Прежде всего — потому, что это дидактический инструмент, а также и потому, что с ними в анатомическую иконографию приходит художественный элемент. Начиная с Беренгарио устанавливается прочное сотрудничество между художниками и анатомами. На многочисленных иллюстрациях к «Рассечению частей тела человека» Шарля Этьена воспроизводятся композиции таких итальянских художников, как Россо Фьорентино и Перино дель Вага [876] См.: Kellett C. E. Perino del Vaga et les illustrations pour l’anatomie d’Estienne // Aesculape. 1955. No. 37. Pp. 74–89 ; ld. A note on Rosso and the illustrations to Charles Estienne “De dissectione” // Journal of the History of Medicine. 1957. Vol. 12. Pp. 325–336. . Россо Фьорентино вместе с Приматиччо и Франческо Сальвиати иллюстрировал и латинское издание приписываемых Гиппократу хирургических трактатов, которое стараниями Гвидо Гвиди вышло в Париже в 1544 году [877] Chirurgia, e Graeco in Latinum conversa. Paris: P. Galterius, 1544. См.: Grmek M.D. La main, instrument de la connaissance et du traitement // Histoire de la pensée médicale en Occident. T. II. De la Renaissance aux Lumières. Paris: Éd. du Seuil, 1997. P. 226. , . Приблизительно в 1541 году Джироламо да Карпи выполнил 54 рисунка к труду по миологии Джованни Баттиста Канано [878] De musculorum humani corporis picturata dissectio. Ferrare, 1541 (?); англ. пер. см.: Lind L.R. Studies in Pre—Vesalian Anatomy: Biography, Translations and Documents. Philadelphia: The American Philosophical Society, 1975. Pp. 309–316. . В 1559 году трактат «Об анатомии» Коломбо был опубликован без единой гравюры, за исключением той, что украшает фронтиспис и приписывается Веронезе. Однако первоначально предполагалось, что его проиллюстрирует Микеланджело, с которым Коломбо, во время нахождения в Риме бывший его личным врачом, поддерживал дружеские и деловые отношения.

Участие художников в становлении анатомической иконографии стало возможным в силу убеждения, что иллюстрация играет существенную роль в устройстве знания, вращающегося вокруг зрительной перцепции. В вопросах чувственного опыта живописцы и анатомы разделяли одни и те же ценности, научные труды апеллировали к визуальной культуре той эпохи, а та, вторгаясь в них, приносила с собой особую чувственность. Художники предоставляли в распоряжение анатомической науки не только эстетическое измерение, но и взгляд, выходивший за пределы мертвого тела на анатомическом столе: драматургическое представление скелетов и людей с содранной кожей — работа не скальпеля, но кисти. Именно художник заставлял трупы танцевать.

Чувства — пробный камень анатомического знания, знания эмпирического и качественного; они выявляют формы, цвета, текстуры, консистенции, температуры. Зрение и прикосновение играют ключевую роль в науке о теле, которая стремится сократить расстояние, отделяющее ученого от природы. Вот те основы, на которых анатомы середины XVI столетия намеревались выстроить новую науку. Эта «программа», неустанно декларируемая на протяжении десятилетий, заслуживает внимания, хотя не стоит преувеличивать степень ее реализации. Пространство между чувствами и знаниями отнюдь не пустует, оно заполнено книгами, книги же настраивают взгляд, объясняя, как надо смотреть. Поэтому необходимо представлять себе, что именно читают анатомы и, в еще большей степени, как соотносится то, что они читают, с практикой проведения вскрытий, которая является не только моментом верификации прочитанного, но и усвоением определенного способа исследования тела.

В этой связи Роджер Френч обращает внимание на комментарий Иоанна Филопона (VI век) к трактату Галена «О рассечении для начинающих», который, когда начали проводить аутопсии человеческих трупов, снабдил ученых описанием того, что должно быть увидено во время вскрытия [879] French R.K. Berengario da Carpi and the use of commentary in anatomical teaching. P. 63; ld. A note on the anatomical accessus of the Middle Ages // Médical History. 1979. Vol. 23. Pp. 461–468. . Согласно Иоанну Филопону, необходимо обращать внимание на шесть характеристик: число и плотность частей, их расположение, размер, форму и соотношение друг с другом. Эта схема уже присутствует у Мондино [880] Anatomies de Mondino dei Luzzi et de Guido de Vigevano. P. 8. . Двумя веками позже ею по–прежнему пользовались Алессандро Акиллини [881] Achillini A. Annotationes anatomicae. Bologne: H. de Benedictis, 1520. F. llr. и Алессандро Бенедетти [882] Benedetti A. Anatomice sive historia corporis humani. F. 6v. , равно как Канано, Гюнтер Андернахский и Везалий, признававший, что распространил «довольно широко те места, где речь идет о числе и положении каждой части человеческого тела, ее форме, плотности, связях с другими органами и о множестве деталей, которые мы привыкли внимательно исследовать при проведении вскрытий» [883] Vésale A. La Fabrique du corps humain. P. 41. . В 1561 году Амбруаз Паре вновь напоминает, что следует обращать внимание на плотность, размер, форму, состав, число, связи, сложение, действие и полезность каждой части [884] Paré A. Œuvres complètes, éd. J.–F. Malgaigne. Genève: Slatkin, 1970. T. I. P. 110. . От Мондино до Паре ссылки на этот перечень остаются неизменными. В этом смысле формулировка Везалия в высшей степени уместна: речь идет именно о том, что анатомы «привыкли внимательно исследовать» по ходу аутопсии. Привычка эта связана как со способом рассмотрения препарированного трупа, так и с манерой описания результатов наблюдения. От текста к телу и от тела к тексту, описание частей систематизируется на основе комментария к «О рассечении для начинающих». Но и вне зависимости от него систематизация происходит на других уровнях организации анатомического дискурса, уровнях, относящихся к последовательности презентации частей и способам деления тела.

Композицию анатомических текстов Авиценны и Аверроэса определяет базовое деление на однородные [885] То есть, согласно аристотелевской традиции, состоящие из одного и того же сочетания элементов, причем каждая отдельно взятая часть качественно идентична целому. Они отличаются от неоднородных частей, которые, в свою очередь, состоят из однородных и также называются инструментальными (см.: Аристотель. История животных. С. 71–72). и инструментальные части. Мондино использует иной подход: он прежде всего преследует практические цели и ориентируется на исследование тех частей тела, доступ к которым предоставляет вскрытие. Однородные части не заслуживают отдельной демонстрации, поскольку их недостаточно хорошо видно. Что касается инструментальных частей, то тут различают конечности и внутренние органы, которые, в свою очередь, делятся на «животные», «духовные» и «естественные», располагающиеся соответственно в одной из трех телесных полостей — верхнем, среднем или нижнем «чреве». Черепная коробка, грудная и брюшная полости, конечности — из этих общих четырех разделов состоит его «Анатомия». Каждому из них соответствует один из четырех уроков, связанных с аутопсией: избранная Мондино последовательность изложения отражает порядок осуществляемых действий. Начинать надо с нижнего чрева, чтобы поскорее изъять наиболее быстро разлагающиеся части. Затем перейти к среднему и верхнему «чреву» [886] Anatomies de Mondino dei Luzzi et de Guido de Vigevano. P. 8. .