Михаил Супотницкий - Очерки истории чумы. Книга II. Чума бактериологического периода [без иллюстраций]

16 июля заболела глухонемая женщина из Колобовки, работавшая в степи на бахче (М. Симакина). У нее появился озноб, жар, кашель мокротой с кровью. Вернувшись в Колобовку, она умерла 21 июля. На следующий день (22 июля) заболела другая женщина (Д. Чуланова), в доме которой жила глухонемая. У нее также были лихорадка, боль в груди, кашель и кровохарканье. 25 июля она умерла. Затем умерли ее муж (И. Чуланов) и 3 других женщины, находившиеся в близких отношениях с глухонемой и ее хозяевами. Динамика эпидемии чумы в Колобовке, приведена на рис. 25.1.

У всех заболевших были одни и те же симптомы: лихорадка, головная боль, боль в груди и боках, кровохарканье; у одной из женщин отмечена рвота.

На весь Царевский уезд, с населением в 200 тыс. человек, в 1899 г. было только 3 врача, притом в Колобовке ни одного, а все трое имели жительство в других селениях, на большом расстоянии от злополучного селения. В Министерстве внутренних дел узнали о появлении повальной болезни лишь дней через десять после первого заболевания. По настоянию полиции, 27 июля в Колобовку прибыли царевский городовой врач Ольшевский, уездный доктор А. Федоров и врач второго царевского участка Мармельштейн.

К их приезду в Колобовке осталась только одна больная, остальные умерли. При осмотре она жаловалась на головную боль, ломоту в ногах, сильную слабость, боль в груди, жажду, тоску. Объективно врачи нашли следующее: температура 40 °C, пульс 100, слабый, мягкий, едва ощущается, кожа чистая, лимфатические железы нормальны. Сознание сохранено, сильный цианоз. Тоны сердца чистые, но едва слышны. При простукивании легких везде нормальный звук, дыхание сильно ослаблено и слышны свистящие хрипы. Селезенка не прощупывается, а перкуторно несколько увеличена. Больная умерла через 2 дня. Федоров произвел вскрытие трупа. Вот его мнение: «Изменения, найденные в верхней доле левого легкого, указывают на крупозную пневмонию в периоде перехода из красной в серую гепатизацию; в остальных частях легких пассивная гиперемия. Судя по быстрому течению болезни, смертельному исходу всех заболевших и выяснившейся бесспорно упорной заразительности ее, следует болезнь эту признать за злокачественную эпидемическую пневмонию. Уездный врач А. Федоров».

Копия этого протокола была послана в астраханское врачебное управление, а 29 июля губернатор получил от царевского исправника телеграмму следующего содержания: «В Колобовке появилась болезнь, от которой заболело и умерло 6 человек. Припадки болезни: лихорадка, кровохарканье и быстрая смерть. Меры к предохранению и лечению приняты».

По распоряжению губернатора в Колобовку был направлен врачебный инспектор М.И. Арустамов в сопровождении врача для командировок Г.Г. Язвинского. Прибыв туда вечером 30 июля, они совместно с другими врачами осмотрели бывших в то время в Колобовке шестерых больных. Почти у всех болезнь протекала одинаково. Она начиналась ознобом, жаром и головной болью. Температура повышалась до 39–40 °C и представляла тип постоянной лихорадки (febris continue.). Иногда, в первые дни болезни, бывала рвота. Несмотря на высокую температуру и быстрое бурное течение болезни, у больных не замечалось слабости, многие из них не только не ложились, но даже ходили и отличались бодростью, при ясном сознании.

У меньшинства наблюдались слабость, разбитость и бред. У многих наблюдалось особое выражение лица — «как у пьяных» — заметил Арустамов. Большинство из них кашляло, причем выделялась обильная жидкая мокрота с кровью. В легких были слышны крепитирующие и мелкопузырчатые хрипы. Притупления звука в области легких не замечалось. Язык был влажен и покрыт белым налетом. У некоторых больных были петехии, у других — наблюдались болезненные бубоны в пахах или под мышками.

Арустамов взял жидкость из органов трупа для микроскопического и бактериологического исследования. Как в микроскопических препаратах из органов, так и в разводках были найдены палочки, «очень похожие на чумные», и поэтому на запрос губернатора о характере болезни Арустамов телеграфировал: «Думаем, легочная форма чумы».

Ликвидация эпидемии.Арустамов писал впоследствии, что по прибытии в Колобовку его поразило полное отсутствие крестьян на улицах селения. Помимо того, что большая часть населения находилась на работах в степи, остальные старались не выходить из своих домов и избегали сообщения с теми домами, в которых были заболевания. Если из степи приходили крестьяне за продовольствием, то они тоже соблюдали известную осторожность и обходили зараженные дома.

Крестьяне уже подметили заразительный характер болезни, после того как стали заболевать и умирать люди, бывшие на похоронах и поминках умерших или ухаживавшие за больными. Они стали бояться болезни и избегать сближения с больными. Часто даже близкие родственники отказывались от ухода за больными, предоставляя их своей судьбе. Паника уже наступила, началось бегство, но бежавших колобов-цев почти никуда не пускали.

Арустамов мог констатировать путем расспросов крестьян, что все последующие заболевания в селение находились в связи с заболеванием глухонемой женщины и ее хозяев, на похоронах или на поминках, на которых были все заболевшие впоследствии. Относительно же глухонемой священник рассказал ему, что она получила посылку от своего брата, служившего на Дальнем Востоке, с разными вещами, от которых якобы и заразилась.

3 августа в Колобовку прибыли члены противочумной комиссии полковник князь Г.И. Орбелиани и профессор гигиены при Казанском университете М.А. Капустин, в это время находившийся в Астрахани. Капустин, осмотрев больных, подтвердил диагноз профессора Арустамова, что в Колобовке чума.

С согласия князя Орбелиани, принявшего впоследствии начальство над оцепленным районом, Арустамов купил 2 дома. В одном из них была устроена больница и туда переведены все больные, а в другую — все здоровые из зараженных домов. Опустевшие дома заколотили, а дворы, балконы и лестницы этих домов засыпали негашеной известью. Крестьяне очень обрадовались, когда Арустамов объявил им, что все здоровые будут переведены в особый дом. Никому из них не приходило в голову взять с собой что-либо из вещей. Они сами отказывались даже от икон и крестов, спеша только поскорее уйти из зараженных домов. При переводе всех здоровых раздевали донага, мыли горячей водой с мылом, а потом раствором сулемы или карболовой кислоты. Затем им выдавали новые платья и обувь. Схематический план Колобовки с обозначение зараженных домов, приведен на рис. 25.2, распределение больных по месту заболевания — в табл. 25.1.