Виктор Парфёнов - Император Цезарь Август. Армия. Война. Политика [(Античная библиотека. Исследования]

Фикция мирового владычества пропагандировалась не только средствами изящной словесности. Символы мирового господства присутствуют на монетах и геммах того периода. [179] Mattingly Н. Nrs. 217, 465–467, 496, 504–505; Kaiser Augustus und die verlorene Republik. Eine Ausstellung im Martin-Gropius-Bau, Berlin 7 Juni — 14 August 1988. Berlin; Mainz, 1988. S. 371. Nr. 24; S. 466. Nr. 245; S. 468. Nr. 256; S. 470. Nrs. 260264; S. 471. Nrs. 272, 275. Царица далекого Боспора Динамия величает своего «спасителя и благодетеля» Августа «владыкой всей земли и всего моря» (КБН. 1046). В качестве властелина мира Август почитался на греческом Востоке. [180] См.: Свенцицкая И. С. Полис и империя: эволюция императорского культа и роль «возрастных союзов» в городах малоазийских провинций в I–II вв. // ВДИ. 1981. № 4. С. 36 слл. В латинских надписях из Италии и провинций император выступает в роли «охранителя римских граждан и всего мира», «правителя земного круга»; даже дата получения юным Октавианом первых официальных полномочий (всего-навсего пропретора) в перечне официальных праздников обозначается как «день, в который он впервые получил власть над миром» (ср.: ILS. 108, 112, 137, 140). Подводя итоги своего жизненного пути, пережив жестокое разочарование именно в области внешней политики, Август тем не менее заявляет, что он «подчинил обитаемый мир власти римского народа» (RgdA. Introd.).

Таким образом, усилиями массированной пропаганды в течение принципата Августа была создана впечатляющая картина полного торжества римского оружия в масштабах всей ойкумены (особенно выразительно у Тита Ливия (1. 16. 7): nullas opes humanas armis Romanisresistere posse). Попытаемся теперь разобраться, насколько все это соответствовало действительности.

В 20 г. до н. э., т. е. сразу после заключения соглашения с Парфией, Август в специальном послании сенату сообщил, что практика дальнейших территориальных захватов нецелесообразна и для Римского государства имеет смысл ограничиться уже приобретенным (Dio Cass. LIV. 9. 1). Некоторые исследователи делают из этого факта далеко идущие выводы. Так, Ж.-М. Андре полагает, что в этом году было положено начало отступлению от традиционных принципов римской внешней политики. [181] Andre J.-M. Ор. cit. Р. 141. Еще более решительно высказался Г. Бенгтсон: «По существу, дело Августа было делом мира». [182] Bengtson Н. Grundriss der Romischen Geschichte mit Quellenkunde. Miinchen, 1982. Bd. 1. S. 282. Новизной эта точка зрения не отличается — ер.: Вегие Н. Kaiser Augustus. S. 431. Однако практические действия Августа настолько не соответствовали этой декларации 20 г. до н. э., что она нуждается в объяснении. Если учесть, что сведения о ней приводит только Дион Кассий, то возможно предположить, что этот автор, который настойчиво подчеркивал оборонительный характер политики первого принцепса (LIII. 10. 4–5; LIV. 9. 1; LVI. 41. 7), вполне мог приписать ему собственные идеи, актуальные для времени Северов, но уж никак не для новорожденной Империи. [183] См.: Brunt Р. А. Rec. in: Меуег Н. D. Die Aussenpolitik des Augustus.. // JRS. 1963. Vol. 53. Р. 172. Даже если это заявление и было сделано Августом, оно, как подчеркивает К. Уэллс, могло иметь в виду только Восток, где Рим тогда старался не прибегать к масштабным военным акциям. [184] Wells С. М. The German Policy of Augustus. Ап examination of the archaeological evidence. Oxf., 1972. Р. 9.

При· ближайшем рассмотрении оказывается, что знаменитый рах Augusta был исключительно метко назван «кровавым миром» (Таc. Аnn. 1. 10. 4), недаром и в эти, казалось бы, самые мирные годы принципата Августа ворота храма Януса Квирина не закрывались. [185] Первое закрытие храма при Августе произошло в 29 г. до н. э., второе относится к 25 г. до н. э. Дата третьего считается неустановленной, хотя Орозий, казалось бы, не оставляет места для сомнений: «В 752 году от основания Города Цезарь Август, соединив все народы единым миром, лично закрыл тогда ворота Януса в третий раз» (VI. 22. О. Однако это сообщение принято игнорировать, кажется, с тех пор, как Моммзен назвал его «ложью столь же благочестивой, сколь и нелепой» на том основании, что христианский автор отнес к тому же году и рождение Иисуса Христа (Mommsen Th. Res gestae divi Augusti. В., 1883. Р. 51). Р. Сайм, полагавший, что третье закрытие храма Януса во 2 г. до н. э. было невозможно, затем смягчил свою точку зрения. Ср.: Syme R. DапuЫап Papers. Bucharest, 1971. Р. 33 f.; Idem. The Crisis of 2 В. С. Munchen, 1974. Р. 3.

Суть происходивших тогда событий удачно выразил Р. Сайм: «В течение принципата Августа Рим под прикрытием красивых заявлений о мире начал продуманную и длительную политику завоеваний в Европе». [186] Syme R. Danubian Papers. Р. 13. Первым после Испанской войны серьезным шагом в этом направлении стало полное покорение всего альпийского региона.

Традиционно принято считать, что военные действия полководцев Августа против альпийских племен имели, в сущности, оборонительный характер, имея целью безопасность северных рубежей Италии и ее сухопутных коммуникаций с Галлией. [187] Levi М. А. Ор. cit. Р. 390; Luttwak Е. N. Ор. cit. Р. 49. Подозрительно, правда, то обстоятельство, что автором этой точки зрения является не кто иной, как сам Август, который счел необходимым подчеркнуть, что все народы, населявшие Альпы, были покорены только «по справедливости» (RgdA. 26. 3). О направленности его пропаганды можно судить и по упоминаниям о крайней жестокости обитателей Альп, которые не только нападали на римлян и их союзников, пересекавших горы, но и постоянно угрожали набегами Италии и Галлии. [188] Ср.: Vell. II. 95. 2; Strab. IV. 6. 8; Flor. И. 22. 5; Dio Cass. LIV. 22. 1–2. У Страбона и Диона Кассия рассказывается о том, что горцы не только убивали всех мужчин-пленников от мала до велика, но не щадили даже тех, кто находился еще в утробе матери, распознавая их пол посредством гадания. Все это, мол, и вынудило Августа отдать приказ о начале военных действий.

Прежде чем перейти к освещению альпийской кампании, позволим себе несколько предварительных замечаний. Нельзя не согласиться с Р. Саймом в том, что военная история Рима в эти якобы мирные годы трудновосстановима из-за характера источников [189] «Античные свидетельства о войнах и завоеваниях Августа не только фрагментарны — сами фрагменты произвольны и могут ввести в заблуждение. Неведение или безразличие последующих компиляторов прекрасно отразило пристрастность историков-современников. Успехи принцепса и его пасынков широко прославлялись, затмевая действия их полководцев…Не всем генералам Августа посчастливилось быть упомянутыми на страницах Диона Кассия или Веллея Патеркула — они пропущены случайно или даже намеренно, и вместе с ними немалый кусок истории либо утрачен полностью, либо едва избежал забвения» (Syme R. Ор. cit. Р. 40 f.). — не случайно Тацит констатировал, что серьезные историки времени Августа перестали заниматься современной историей из-за прогрессировавшего раболепия общества перед принцепсом (Аnn. 1. 1. 2). Однако даже уцелевшие фрагменты былого массива информации позволяют зримо представить, как трещал и разваливался в разных регионах огромной Империи призрачный «Августов мир». В 19 г. до н. э. вновь поднялась уже многократно усмиренная Кантабрия. Инсургенты были настолько хорошо знакомы римским солдатам, что одно известие о восстании и необходимости в очередной раз подавлять его вызвало волнения в армии; при наведении порядка один из легионов был лишен присвоенного ему за несколько лет до того почетного имени Августа.