Виктор Цыгульский - Диалектика истории человечества. Том 2

В основе деятельности первобытного человека лежат две основные противоположные функции: разложения и соединения, раздирания (рытье) и связывания (плетение). Человеческий разум поступает точно таким же образом. Отсюда анализ и синтез. «...Уже разбивание ореха,— говорит Энгельс,— есть начало анализа». Мышление, согласно Энгельсу, «состоит столько же в разложении предметов сознания на их элементы, сколько в объединении связанных друг с другом элементов в единство».

Настаивая на особом подходе к выяснению, анализу и объяснению категорий мышления, Энгельс считает основой человеческого мышления деятельность человека, изменение природы человеком. Разум человека, говорит Энгельс, развивался соответственно тому, как человек научался изменять природу. Маркс и Энгельс отвергли ту точку зрения, согласно которой только природа действует на человека, и противопоставили ей новую, в соответствии с которой человек воздействует обратно на природу, изменяет ее и создает себе новые условия существования. Это воззрение имело решающее значение как для понимания исторического развития человека, так и для понимания того, что изменение человеком природы влияет на его мышление.

Ленин дальше развил учение о связи теории с практикой. «Практика человека,— говорит он,— миллиарды раз повторяясь,

закрепляется в сознании человека фигурами логики». Это относится и ко всем категориям диалектики. «Деятельность человека, составившего себе объективную картину мира, — пишет Ленин,— изменяет внешнюю действительность, уничтожает ее определенность ( = меняет те или иные ее стороны, качества), и таким образом отнимает у нее черты кажимости, внешности и ничтожности, делает ее само - в-себе и само-для себя сущей ( = объективно истинной)».

В этой связи большой научный интерес представляет исследование происхождения категорий времени и пространства. Данные категории, представляющие с точки зрения Канта и его последователей априорные формы созерцания, с марксистской точки зрения нисходят по своему происхождению к человеческой практике и никоим образом не представляют собою априорных форм. Первоначально время и место в человеческом представлении слиты воедино: время как длительность жизни человека или человеческого рода связывается с общим местом селения, со «стоянкой».

Л. Гейгер указывает, что древнееврейское существительное dor «поколение», род, имеет глагольную форму dur «иметь пребывание в определенном месте». Арабское amrun, umrun означает «жизнь», «долгое время», «долгий век», a umran «населенное место».

Немецкое Welt от Weralt и англо-саксонское weorold (world) составилось из готического wair (человек) и alds («поколение, возраст»); латинские слова templum «храм, дом божества» и tempus «время» также указывают на первоначальную связь и единство времени и места.

Вся деятельность людей связана теснейшим образом с определенным конкретным местом, имеющим к тому же свою качественную характеристику. Из конкретных, локальных различий постепенно развивается отвлеченное понятие пространства. Необходимо в этой связи отметить, что все интеллектуальные, духовные процессы и отношения выражаются словами пространственно-материальных значений. Слова, обозначающие пространственные понятия, служат для обозначения самого субъекта и отграничения его от других субъектов.

Наречия места «здесь», «тут» и «там» послужили основой для трехчленной дифференциации лица «я», «ты», «он». Почти во всех языках, говорит Кассирер, наречия места послужили исходным пунктом для личных местоимений.

Из представлений пространства выделилось представление времени с его также трехчленным разделением «теперь», «раньше» и «позже», соответствующее трем пространственным определениям. Сначала одни и те же слова употреблялись для обозначения времени и пространства, например, наречия места употреблялись и для обозначения времени — «здесь» и «теперь» выражались одним и тем же словом. Только впоследствии из пространственных определений возникают временные определения. Подобно тому, как в отношении пространства дифференциация между «здесь» и «там» происходит в результате осознания дистанции между двумя различными точками пространства, так и дифференциация различных моментов времени является результатом осознания различия между далеким и близким во времени.

Мы видим, таким образом, существование глубокой связи между категориями времени и пространства. В основе обоих представлений лежит движение, выражающееся прежде всего, поскольку речь идет о человеческом познании, в деятельности человека в процессе производства.

В тесной генетической связи с развитием понятий времени и пространства находится категория каузальности, причинности. Восприятие каузальности, причины и следствия также возникло в процессе производства, в результате которого в сознании выделились орудия труда как причина. Здесь мы имеем трехчленный ряд: субъект, объект и опосредствующее орудие труда. «Труд,— говорит Маркс,— есть прежде всего процесс, совершающийся между человеком и природой, процесс, в котором человек своей собственной деятельностью опосредствует, регулирует и контролирует обмен веществ между собою и природой... Воздействуя... на внешнюю природу и изменяя ее, он в то же время изменяет свою собственную природу. Он развивает дремлющие в последней способности и подчиняет игру этих сил своей собственной власти».

В этих строках Маркса заключена большая глубина и в сущности основа всей его философии. Человеческое мышление, его способности «пробуждаются» в процессе производства, в процессе его воздействия на природу.

Моменты процесса труда суть: целесообразная деятельность, или самый труд, предмет труда и средства труда. Это трехчленное единство представляет собою диалектический закон, раскрывающий условия возможности господства человека над природой, над миром. Когда первобытный человек раскалывает найденный им орех камнем или рукой, то он получает наглядное представление о причине и действии, о взаимной связи этих трех членов субъекта деятельности, орудии и объекта деятельности, а вместе с тем и о последовательности этих событий, изменений во времени: причина предшествует действию. Повторяемость этих актов деятельности впоследствии приводит человека к представлению о закономерной связи причины с действием, вообще к той мысли, что всякое изменение имеет свою причину, что в природе существует закономерность, т е. определенные законы связи вещей и явлений. Таким образом применение самых примитивных орудий труда порождает в человеческом сознании мысль о единстве трех членов связи; благодаря этому применению возникает категория причинности, являющаяся выражением деятельности человека, направленной на изменение природы.