Виктор Цыгульский - Диалектика истории человечества. Том 2

Узнавать знакомое умеют также и рыбы. Л. Эдингер указывал, что рыбы способны узнавать известные им ранее места. Они могут приручаться, «запоминать» место кормежки и даже внешний вид того, кто их кормит. Тем не менее, предполагать у рыб наличие наглядных представлений памяти, было бы безумием. Данные физиологических признаков совершенно исключают возможность такого допущения. Функции большого мозга (который у рыб настолько тонок, что долгое время совершенно ускользал от наблюдений) настолько отличны от функций человеческого мозга, что было бы совершенно бессмысленно приписывать рыбам такое же сознание, как у человека. Эдингер справедливо отмечал, что для того, чтобы узнавать место кормежки и внешний вид кормящего, рыбам не требуется иметь сознательных воспоминаний.

В жизни животных мы встречаем феномен «стремления к цели» и в том случае, когда объект цели не находится в поле непосредственного восприятия, например — поиски пищи или подстерегание добычи хищником, но это еще не значит, что образ жертвы фигурирует в воображении хищника. Это может происходить на основе инстинкта и единственное, что в таком случае сознает животное, не давая даже себе отчета, — это общее чувство голода, а не наглядное представление объекта, способного утолить голод.

Разумные действия животных, т. е. понимание смысла ситуаций, ни в коем случае не являются событиями, происходящими в области представлений. Этот процесс может целиком и полностью разыграться внутри поля восприятия, в самом феномене восприятия. Сам материал (а, следовательно, и поле восприятия) часто с молниеносной быстротой претерпевает изменения и слагается в определенное смысловое целое.

Измененное таким образом восприятие само влияет на моторные центры. Действие приспособляется к новому восприятию, изменяясь согласно преформированному полю восприятия. Особая организация перцептивной и моторной стороны поведения происходит как один акт.

Это значит, что поле восприятия перестраивается таким образом, что материал восприятия предстает в новом свете. Восприятие не проходя через, аппарат представлений и репродуктивных образов, которых нет у животного, не подвергаясь анализу сознания, непосредственно приводит в соответствующее действие моторные средства и вызывает определенные реакции. Все дело разыгрывается «не в области представлений, а в самом поле восприятия».

Келер в результате долгих наблюдений пришел к заключению, что у шимпанзе, — этих наиболее высоко развитых животных, — нет живых образов воспоминания зрительного порядка. Несмотря на то, что зрение у обезьян развито лучше, чем у других представителен животного мира, в умственной деятельности антропоидов воспроизведенные представления зрительного порядка не играют никакой роли.

Если допустить, что животные обладают наглядными представлениями памяти, это поставило бы нас перед двумя неразрешимыми вопросами.

Как могли бы животные обходиться с этими представлениями, когда очень простые оптические комплексы являются недоступными для их умственных способностей? Операция образами требует изощренного и развитого интеллекта, которого нет у животного. Представления и образы памяти остались бы неиспользованным мертвым грузом, мешающим, а не помогающим ориентации животного. Нет сомнения, что «фантазирующий зверь» выжил бы не долго.

С другой стороны, если допустить, что животные могут оперировать представлениями, делать чисто умственные построения и составлять воображаемые диспозиции, то совершенно непонятным остается, почему звери не изменяют образа жизни на основе сознательной преднамеренной деятельности, почему они не развиваются и не выходят постоянно из животного состояния. Репродуктивный образ составляет высокое преимущество человеческой ступени сознания. Не только животное сознание не способно удержать живые оптические образы воспоминания; часто даже человеческое сознание вынуждено сильнейшим образом напрягаться, чтобы сохранить в памяти живые образы и препятствовать их расплыванию и потуханию.

В развитии ребенка в возрасте от 10 месяцев до 2 лет можно наблюдать, как постепенно укрепляется образ воспоминания и удлиняется время его сохранения в сознании. В возрасте до 1 года у ребенка из памяти немедленно улетучивается то, что исчезает из его поля зрения. В возрасте 2 лет образ, прежде чем расплыться и исчезнуть, держится несколько часов.

Известно, что дети (10—12 месяцев), проявившие почему-либо пристрастье к какому-нибудь предмету, например, мячику, не соглашаются ни на какую замену, если он находится в их поле зрения. Но если мячик исчезает из оптического поля — ребенок вполне мирится с заменой его коробкой, пузырьком, палочкой и т. д.

Девочка 13 месяцев, над которой производили наблюдения, пристрастилась к гребенке. Как только гребенка попадала в поле ее зрения, она начинала тянуться к ней и не соблазнялась ничем иным.

Держа однажды в одной руке мяч, а в другой гребенку и бегая по комнате, девочка уронила гребенку, которую незаметно для нее подменили спичечной коробкой, загородив на короткое время оброненный предмет. Как только девочка «сумела освободиться», она бросилась поднимать оброненную вещь, и, хотя несколько смущенно, но все же взяла вместо гребенки коробку и была довольна, как если бы владела любимой гребенкой. Всякая же попытка отнять у нее гребенку и успокоить ее другой игрушкой, поскольку гребенка была видна ей, приводила девочку в состояние ярости, и она начинала исступленно плакать.

Гребенка, неожиданно исчезнув из поля зрения, оставила в детском сознании не отчетливый свой образ, а общее ощущение пробела, чувство «чего-то недостает». И только благодаря не четко определенному характеру этого пробела, благодаря тому, что в сознании это место не занято конкретным образом определенной вещи, — пробел этот может быть заполнен и другим предметом.

В возрасте от 12 до 18 месяцев ребенок удерживает образ, может быть только несколько минут. В два и два с половиной года образ воспоминания сохраняется в продолжении нескольких часов. Всем приходилось наблюдать, как быстро в этом возрасте дети забывают самые близкие лица. В первый день после расставания они горько плачут, на другой же день напоминание о них не вызывает никаких резких аффектов. Живые образы этих лиц затуманиваются, расплываются и быстро потухают в сознании ребенка. Мы говорим в этих случаях — «ребенок скоро забывает». Приблизительно к 3 годам дети бывают крайне поражены первым запомнившимся им сновидением, когда просыпаясь они не находят вокруг себя виденного во сне 133.

§ 20. Язык - материальный носитель сознания и мышления человека