Виктор Цыгульский - Диалектика истории человечества. Том 2

Итак, в каком соотношении, взаимосвязи находится психология, как наука, к истории?

Общеизвестно, как мы ещё увидим, коренное и принципиальное исторического развития человечества от биологической эволюции животных видов. Историческое развитие человечества отлично от биологической эволюции животных настолько, что здесь нам неуместно это доказывать. Поэтому наука должна различать между собой биологический и культурный тип поведения.

Мы рассматриваем сейчас культурный этап развития поведения, связанный с человеком, его возникновением и развитием. Основным и всеопределяющим отличием процесса культурного развития от эволюционного надо считать то обстоятельство, что развитие высших психических функций происходит без изменения биологического типа человека, в то время как изменение биологического типа является основой эволюционного типа развития. При совершенно изменившемся типе приспособления у человека на первый план выступает развитие его искусственных органов – орудий, а не изменение органов и строения тела. Культура создает особые формы поведения, она видоизменяет деятельность психических функций, она надстраивает новые этажи в развивающейся системе поведения человека – высшие формы поведения, высших психических процессов, высших функций нервной системы, как высшие психические функции человека.

Как же их изучать? В каком целом? В какой структуре? Л.С. Выгодский дает ответ нам и на эти вопросы: «… высшие психические функции не могут быть поняты без социологического изучения, т.е. что они являются продуктом не биологического, а социального развития поведения… и ныне может считаться бесспорным положение нашей науки». 164

Развитие высших психических функций охватывает, прежде всего, две основные ветви, два русла развития высших форм поведения, неразрывно связанных, но не сливающихся никогда воедино, без которых изучение истории человечества безжизненно, безлико. Это, во-первых, процессы овладения внешними формами культурного развития и мышления - языком, письмом, счётом, рисованием, во-вторых, процессы, связанные с произвольным вниманием, логической памятью, образованием понятий и т.п.

И здесь мы хорошо видим зависимость психологического развития от исторического, взаимосвязи целого и части в единой общей науке как система и функции. Понятие системы и функции, конечно, в корне отлично от понятия арифметической суммы и механической цепи реакций. Оно предполагает роль системы, отношение целому, по отношению к которому выполняется известная функция, и, во-вторых, представление о целостном характере самого того образования, которое именуется функцией. Психология свободно объясняется как функция целостной системы, которой выступает научная система истории человечества. Л.С. Выгодский это подтверждает также следующими словами: «… все высшие функции сложились не в биологии, не в истории чистого филогенеза, а сам механизм, лежащий в основе высших психических функций, суть интериоризированные отношения социального порядка, основа социальной структуры, способ действия, одним словом, вся их природа социальна; даже превращалась в психические процессы, она остается квазисоциальной. Человек и наедине с собой сохраняет функции общения». 165

Такую производность психологии от социального Л.С. Выгодский связывает с научным пониманием истории Марксом: «Изменяя известное положение Маркса, мы могли бы сказать, - пишет он, - что психическая природа человека представляет совокупность общественных отношений, перенесенных внутрь и ставших функциями личности и формами её структуры. Мы не хотим сказать, что именно таково значение положения Маркса, но мы видим в этом положении наиболее полное выражение всего того, к чему приводит нас история культурного развития». 166

Таким образом, мы видим, что Л.С. Выгодский напрямую связывает научную психологию с марксизмом. Нам ещё это предстоит подтвердить многократно, но эти выводы он выразил однозначно в следующих словах: «И для нас дело должно обстоять так: наша наука в такой мере будет становиться марксистской, в какой мере она будет становиться истинной, научной; и именно над превращением её в истинную, а не над согласованием её с теорией Маркса мы будем работать… Марксистская психология есть не школа среди школ, а единственная истинная психология как наука; другой психологии, кроме этой не может быть. И обратно: все, что было и есть в психологии истинно научного, входит в марксистскую психологию,… где бы и кем бы она ни разрабатывалась». 167

И мы в своей работе в соответствующих местах приведём ещё множество положений, выводов о научной психологии в единстве с выводами марксизма на основании работ Л.С. Выгодского, которого долго замалчивала наука в период Сталина, КПСС и которого пытается ассимилировать со своими идеалами буржуазия современности.

Граница между историей в научном понимании и психологией совершенно явна, как писал Ю. Франкфурт: научная история в широком смысле этого слова выясняет, какие отношения между людьми складываются на базе производственных отношений в различных областях жизни – экономической, политической и т.д., объясняет, почему эти отношения складываются; психология же берет установленные уже в причинной связи социально-классовые отношения между людьми и изучает только механизм поведения, отвечает на вопросы, как формируются отдельные человеческие действия в поведении, как протекает внутри людей отраженно вызванный субъективно-объективный процесс в нервно-мозговой системе, как этот отраженный процесс выливается затем в дальнейших человеческих действиях. 168

§ 1.1. Положение дел в изучении психики, психологии в СССР до появления научной, диалектической психологии

После революции в СССР в области психологии шла активная переоценка ценностей.

В России до 1917 года безраздельно господствовала субъективная эмпирическая психология, наиболее ярким представителем, которой был Г.И. Черепанов. В ней господствовало направление, признающее «душу», «сознание», «психику», как нечто особое, самостоятельное, изолированное от тела – с одной стороны, от питающей её социальной среды – с другой.

После октября пышно расцвели, выросшие ещё до революции, но находившиеся в тени две ветви рефлексологии: 1) физиологическое направление – учение об условных рефлексах И.П. Павлова и 2) биосоциальное направление школы В.М. Бехтерева, которые «мирно» уживались с сохранившей свои позиции субъективной эмпирической социологией.

Но очень скоро, уже в 1922-1923 гг. начался процесс дифференциации. Единый фронт раскололся. Начало борьбы между тремя основными течениями: между двумя указанными выше и так называемым марксистским направлением – Корнилов к.н., Залкинд, Рейснер А.М., Л.С. Выгодский и др.