Виктор Цыгульский - Диалектика истории человечества. Том 2

То, что мы в своей работе строго следуем за научными выводами классиков научного понимания истории и психологии, говорят все приведённые нами выше положения из их трудов.

Здесь мы намерены привести ещё одно положение, подтверждающее, что психологию, сознание людей необходимо выводить из простейших раздражений протоплазмы в единстве с последующим развитием всех живых организмов. Энгельс писал: «Дарвиным… в основных чертах установлен ряд развития организмов от немногих простых форм до всё более многообразных и сложных, какие мы наблюдаем в наше время, кончая человеком. Благодаря этому не только стало возможным объяснение существующих представителей органической жизни, но и дана основа для предыстории человеческого духа для прослеживания различных ступеней его развития, начиная от простой, бесструктурной, но ощущающей раздражения протоплазмы низших организмов и кончая мыслящим мозгом человека. А без этой предыстории существования мыслящего человеческого мозга остаётся чудом». 173

В другом месте Энгельс напрямую выводит происхождение сознания в природе из производства: «… позвоночное, в котором природа приходит к осознанию самой себя – человек». 174

Энгельс в статье «Роль труда в процессе очеловечения обезьяны» правильно изобразил взаимодействие между развитием руки, речи и головного мозга

По Энгельсу, как мы видим, рука есть продукт первобытного труда (не только орган, но и продукт), и первой фазой процесса очеловечения обезьяны. «Но рука не была чем-то самодавлеющим. Она была только одним из членов целого, необычайно сложного организма». Начинавшееся вместе с развитием руки и труда господство над природой расширяло с каждым новым шагом кругозор человека». Отсюда и ввиду того, что предки человека были общественными животными, «ближайшие предшественники людей пришли к тому, что у них явилась потребность что-то сказать друг другу. Потребность создала себе орган: неразвитая глотка обезьяны преобразовалась медленно, но неуклонно.

Таким образом, вследствие развития первой группы эффектов и наряду с ним начинает развиваться вторая группа наиболее важная для всего процесса и наиболее характерная для поведения человека – речевые эффекторы.

Что происходит дальше в становлении человека – «Сначала труд, а затем и рядом с ним членораздельная речь явились самыми главными двигающими факторами, под влиянием которых мозг обезьяны мог постепенно превратиться в человеческий, который при всём сходстве в основной структуре, превосходит первый величиной и совершенством. С развитием же мозга шло параллельно развитие его ближайших орудий – органов чувств», - писал Энгельс.

Совершенно отчётливо выделяются три сложных момента эволюции от обезьяны до человека: развитие 1) эффектов, 2) мозга, иначе говоря, центральных механизмов и 3) рецепторов. По времени – первый момент несколько забегает вперёд и ведет за собой остальные два. Но без их сопутствия он немыслим: каждый из трех не может происходить без двух других, и все три, в конце концов, одинаково важны и необходимы для осуществления всего процесса в целом.

Такое представление о ходе процесса эволюции в той же мере относится не только к переходу от обезьяны к человеку, но и ко всем предыдущим ступеням: развитию обезьяны из её предков и т.д.

В эволюционном процессе становления человека из обезьяны никак нельзя выдвигать на первый план работу головного мозга. Преувеличение роли центральных процессов, «ипостазирование нервной системы» считалось в досталинские времена пережитком мистических настроений. Трудно представить зависимость развития мозга от производства, развития руки, речи. Все кажется неискушенному человеку наоборот, потому что издавна считалось, что вместо души, которая когда-то сидела в теле и его приводила в движение, вместо сознания, которое как imperium in imperio извне руководило организмом, такая же по существу роль теперь предписывается головному мозгу, или его большим полушариям, или коре больших полушарий. Так же, как прежде «душа», так впоследствии головной мозг управляет поведением; в нём происходят какие-то автономные процессы, от которых зависит поведение, реакции организма «объясняются» при помощи представления об «очагах возбуждения» в головном мозге.

В действительности же не может быть никакого центрального процесса, если нет эффекторного, если вся цепь не замкнута, если импульс от рецептора не дошёл до эффектора. Кто себе представляет, что он при помощи мозговых схем и мозговых «механизмов» может объяснить поведение организма, на самом деле отдает дань своим скрытым мистическим тенденциям.

Философ Авенариус в своё время ставил в себе заслугу представление о самосохранении организма среди изменяющихся внешних условий с помощью центральных процессов. Он рассматривал эту центральную систему как нечто замкнутое, самодовлеющее, самообороняющееся.

Всё это коренным образом расходится с последующими биологическими открытиями и взглядами. Не только центральную систему, но и организм в целом никак нельзя считать чем-то в себе замкнутым. Организм не есть сохранение какого-то неизменного равновесия, как противодействие внешним вмешательствам, он скорее непрестанное видоизменение и уравновешивание, как реакция на внешние факторы. Он не «замкнутая система, самосохраняющаяся среди всего остального мира, а система во всех пунктах открытая и состоящая в непрерывном и необходимом взаимодействии со средой: и то же самое верно для взаимоотношений её отдельных частей. Только тот факт, что организм – открытая система, делает возможным его развитие и эволюцию.

Самый организм, есть не что иное, как продукт реакции специфического материала на те внешние условия, в которых он развивался, и всю его дальнейшую деятельность надо понимать, как ряд все изменяющихся реакций на внешние условия, а не как какое-то «внутреннее» силами обусловленное самосохранение, выполнение самостоятельных компенсаций.

Авенариус рассматривал центральную систему как какое-то «государство в государстве», которая, по его мнению, сама способна производить «самоустановку» на внешние воздействия, компенсируя менее существенные внешние воздействия более существенными.

Если рассуждать по Авенариусу, то не рука и речь вели бы за собой мозг, а как раз наоборот, их деятельность зависела бы от каких-то установок внутри замкнутой центральной системы.

Наука биология не отрицает важную роль нервной системы вообще и головного мозга в частности. Но все-таки нервная система не все, а только один из трех одинаково важных моментов.

Взаимоотношение между головным мозгом и поведением занимало исследователей с начала XX века. Для этого исследователями удалялся или разрушался головной мозг у животных или известная часть. Затем поведение оперированных животных сравнивалось с поведением нормального, либо путём общего наблюдения или наблюдения над различными рефлексами у того и другого, либо путём выработки у них новых условных навыков. Эксперименты производились над крысами, лягушками.