Виктор Цыгульский - Диалектика истории человечества. Том 2

§ 10.1. Возможна ли научная история человечества без изучения психологических основ сознания

Теория познания и научная психология, как мы могли уже убедиться, очень сильно взаимосвязаны.

Знакомясь с научной литературой по психологии времен Сталина и КПСС, мы нигде не встретим анализ сознания онтологически, как мышление, происходящее в человеке на основе его практической деятельности. Такого рода анализ сознания подменяется гносеологическим подходом, о котором мы уже говорили. Лишь в трудах Л.С. Выготского, одного из последних психологов – марксистов, мы можем проследить анализ психологической природы сознания, происходящей вместе с производственной практкой будущего человека

Игнорируя психологическую проблему сознания, научная психология, как и история человечества, закрывают себе доступ к исследованию сколько-нибудь сложных проблем не только поведения человека, но и философии, теории познания, истории искусства и т.д.

Отрицание психологического анализа сознания, стремление построить научную систему истории человечества, научной психологии без понятия «психология сознания», ведет к тому, что наука лишается необходимейших средств исследования, не выявленных, не обнаруживаемых простым глазом реакций, как внутренних движений, внутренней речи, соматических реакций и т.п. Между тем поведение человека организовано таким образом, что именно внутренние, плохо обнаруживаемые движения направляют и руководят им даже в условиях определяющей роли производства в психологическом развитии человека.

Проще говоря: человек всегда думает про себя; это никогда не остается без влияния на его поведение. Внезапная перемена мыслей во время действий всегда резко отзывается на всем поведении человека. Психологически опыты это также подтверждают. Но мы лишены возможности знать, о том, как учесть, объяснить это влияние без знаний психологической природы сознания.

Без психологического анализа сознания, по существу, стирается принципиальная грань между поведением животного и поведением человека. Биология пожирает социологию, физиология – психологию. Самое главное – исключение сознания из сферы научной психологии сохраняет в значительной мере весь дуализм и спиритуализм субъективной психологии, психологию без психики человека. Изгоняя сознание из психологии, мы прочно и навсегда замыкаемся в кругу биологической нелепости. Субъективные процессы не бывают совершенно лишними в природе.

Следовательно, остается признать одно из двух: или субъективных процессов нет – тогда невозможно изучать поведение человека, сложные формы его соотносительной деятельности безотносительно к его психике, тогда психика – побочное явление, раз все объясняется и без нее, тогда мы придем к биологическому абсурду. Для нас при такой постановке вопроса навсегда закрывается доступ к исследованию главнейших проблем – структуры нашего поведения, анализ его состава и форм. Мы всегда обречены остаться при ложном представлении, будто поведение есть сумма рефлексов.

Да и в буржуазной науке проблема сознания была вне поля зрения. «Психология определяла себя как наука о сознании», - писал Л.С. Выготский. 183Что же сдерживало изучение сознания?

Именно желание отстоять самостоятельность духа и всех наук о духе, боязнь перенесения на этот мир закономерности и необходимости, царствующей в природе, приводят к боязни объяснительной психологии. Нельзя науки о духе изучать материалистически. Но уже Фейербах возражал против этого.

Гносеологическая формула психологического материализма: «Разница между мышлением и бытием в психологии не уничтожена. Даже относительно мышления ты можешь различать между мышлением мышления и мышлением самим по себе». 184

В этих двух формулах сущность всего спора, которая сложилась в психологии XX века. Где выход из этого спора?

В психологии надо различать субъект и объект, бытие и мышление – тогда мы с Фейербахом. Но что это значит? Значит, моя радость и мое интроспективное постижение этой радости – разные вещи. То, что ля меня есть духовный нематериальный, сверхчувствительный акт, то само по себе есть акт материальный, чувственный, как говорил Фейербах. 185

Спрашивается, что же мы должны изучать – этот акт сам по себе таким, как он есть, или таким, каким он является мне? Материалист, как при аналогичном вопросе об объективности мира, не задумываясь, говорит: сам по себе объективный акт. Идеалист скажет: мое восприятие. Но тогда один и тот же акт у меня, пьяного и трезвого, маленького и взрослого, сегодня и вчера, у меня и у вас окажется разным в интроспекции. Больше того, в интроспекции, оказывается, нельзя непосредственно воспринимать мышление, сравнение – это акты бессознательные, а наше интроспективное постижение их не есть уже функциональное понятие, т.е. выведенное из объективного опыта.

Что надо, что можно изучать: мышление само по себе или мышление мышления. В науке мы хотим узнать истинную, а не кажущуюся причину кажимости: значит, нам нужно брать явления такими, какими они существуют независимо от меня. Изучение же субъективного в познании её есть дело логики и исторической теории познания.

§ 10.2. Физиологическое, чувственное единство тела и мышления в психологии человека

Материализм, наука, как мы уже могли убедиться, источником познания выдвигает чувственность. Посредством тех же чувств мы приходим к мышлению. Мышление само по себе ничего не может знать о предметах, об их содержании, ибо только чувствам даны реальные предметы.

Мышление есть связь, объединение в одно целое того, что чувствам дано в разъединении, как мы уже говорили несколько раз. Чувственный предмет становится лишь тогда предметом мышления, когда мы объединяем различные свойства вещи в одно целое.

Мы различаем и связываем вещи посредством мышления, признаков, различения их связи, которые даны чувствам. Мы разъединяем то, что природа связала, - словом, устанавливаем тот порядок и отношения, в которых вещи находятся фактически и реально друг к другу. Читать в связанном виде данные чувств значит мыслить.

Способность человека связывать чувственные восприятия в единстве – есть мышление. Рассматривать мышление как особую сущность вне связи его с чувственностью, нет решительно никаких оснований. Мышление следует за чувствами, а не наоборот,- чувства за мышлением.

Универсальное чувство – есть разум. Универсальная чувственность – есть духовность. Дух, стало быть, есть лишь сущность чувственности, поскольку он является не чем иным, как всеобщим.

§ 11. Психологическое и психическое, сознательное и бессознательное в психологии человека и больших групп, классов людей