Генри Ли - История инквизиции

Система, принятая соборами Лангедока, сделалась общей. В 1248 г. Иннокентий IV приказал архиепископу и инквизитору Нарбонны послать в копиях правила их судопроизводства провинциалу Испании и Раймунду Пеннафорте, чтобы они применялись и на полуострове; их каноны часто приводятся в руководствах средневековой инквизиции.

Около 1330 г. Бернар Ги упоминает предписания буллы Иннокентия IV, как составляющие часть привилегий итальянских инквизиторов.

Иногда инквизитору было довольно трудно получить королевские жалованные грамоты. Когда в 1269 г. францисканцы Бертран де Рош и Понс де Рив были назначены инквизиторами в Форкалькье, они были вынуждены отправиться сначала в Палермо, где находился тогда Карл Анжуйский и где он вручил им грамоты к своему сенешалю и к другим своим чиновникам (4 августа 1269 г.).

Интересно отметить, что вопрос о том, кончается ли полномочие инквизитора со смертью Папы, давшего его, был еще спорным в 1290 г., когда он был разрешен Николаем IV буллой "Ne aliquo" в смысле его непрерывности. В предшествовавшую эпоху Александр IV, возлагая на себя тиару (1255), счел нужным возобновить полномочия такого выдающегося инквизитора, как Райнерио Сакконе.

Достойно замечания, что в Иерусалимском латинском королевстве ересь была, по-видимому, подсудна светскому трибуналу; рыцарь-еретик имел право быть судимым равными себе.

Уже с 1257 г. инквизиция распространила свою юрисдикцию на ростовщичество, считавшееся видом ереси. Лионский собор 1274 г., касаясь ростовщичества, говорит, что это преступление должно караться епископскими судьями. Вьеннский собор 1311 г. предписал инквизиторам преследовать людей, утверждающих, что ростовщичество не грех; но каноны этого собора были опубликованы только в 1317 г., и этим можно объяснить то обстоятельство, что Astexanus, писавший в том же году, говорит, что инквизиторы не должны заниматься вопросом о ростовщичестве. Около конца столетия ему последовал Эмерик, который не советует инквизиторам отвращаться от своей прямой цели и направлять свое внимание на дела этого рода. Цангино возводит в правило, что человек может быть известным ростовщиком, богохульником и прелюбодеем, не будучи еретиком; но если он, кроме этого, проявляет презрение к религии, не посещая богослужений, не принимая причастия, не соблюдая постов и других предписаний Церкви, то на него падает подозрение в ереси, и инквизиторы могут преследовать его. Мы увидим, что ростовщичество сделалось очень выгодным полем деятельности для инквизиции в эпоху, когда уменьшение ереси лишило ее законной области. Так как это преступление было подсудно светским судам, то не было никакого основания подводить его под духовную юрисдикцию.

Власть инквизиции над имевшими специальные привилегии нищенствующими орденами в разные эпохи была различна. Суд над ними был предоставлен ей в 1254 г. буллой Иннокентия IV "Ne commissum vobis". Лет через двести Пий II предоставил суд над францисканцами их собственному генерал-министру. В 1479 г. Сикст IV золотой буллой "Sacri praedicatorum" запретил инквизиторам преследовать членов другого нищенствующего ордена. Вскоре после этого Иннокентий VIII запретил всем инквизиторам судить францисканцев, но с развитием лютеранства эта мера показалась опасной, и в 1530 г. Климент VII уничтожил все изъятия буллой "Cum Sicut" и сделал всех монахов подсудными инквизиции. Это было подтверждено в 1562 г. Пием IV в булле "Pastoris aeterni". Вопрос о том, имел ли право епископ возбуждать против инквизитора дело по обвинению его в ереси, был спорным и, по всей вероятности, никогда не был разрешен на практике. Эмерик утверждает, что епископ сам не имеет права вести дело, а должен передать его Папе; но Пегна в своих "Комментариях" приводит крупных авторов, смотревших на это дело иначе.

Однако булла Николая V, обращенная к инквизитору Франции в 1451 г., по-видимому, ставила его деятельность в полную независимость от епископа.

Одиночная камера, устроенная вдоль стены, называлась "murus", в противоположность собственно темнице, называвшейся "сагсег".

Евгений IV сделал исключение, назначив инквизитором одно лицо 36-ти лет.

Непонятно, почему в 1276 г. ломбардские инквизиторы, брат Никколо да Кремона и брат Даниэле Жуссано, собрали в Пьяченце экспертов для решения вопроса, имеют ли они право или нет назначать делегатов; вопрос был разрешен в отрицательном смысле.

Какое видное значение придавали нотариусам и вопросу об их числе, видно из папских привилегий, касающихся нотариусов. Так, 27 ноября 1295 г. Бонифаций VIII разрешил лионскому архиепископу назначить пять нотариусов; 22 января 1296 г. он позволил епископу Аррасскому назначить трех, а епископу Амьенскому — двух. В 1286 г. французский провинциал жаловался Гонорию IV на малочисленность нотариусов в королевстве, и Папа разрешил ему назначить еще двух.

Должность бальи во Франции покупалась, но сам бальи перепродать ее не мог, и поэтому понятно, что всякий бальи боялся потерять свою должность в случае неповиновения требованиям инквизиторов.

По-видимому, инквизиция к северу от Альп требовала в предварительной присяге от обвиняемого лишь обещания говорить правду. В Италии она была такова, как мы привели в тексте. Со времени процессов против Гильельмитов в Милане в 1300 г. обвиняемые должны были, кроме того, вносить залог в размере от 10 до 50 имперских ливров в обеспечение того, что они не нарушат присяги, и передавать все свое имущество инквизитору, но этот штраф не освобождал их от духовного наказания. Такова была, по моему мнению, практика ломбардской инквизиции. Во время некоторых процессов о колдовстве, бывших в Пьемонте в 1474 г., эта присяга усиливалась угрозой отречения от Церкви и "tratti di corde", т. е. пыткой, известной под именем "strappado", которую применяли от десяти до двадцати пяти раз. Кроме того, взыскивали крупный штраф.

Чтобы понять различие между судопроизводством инквизиции и судопроизводством светских судов, достаточно указать на практику последних в Милане в первую половину XIV в. Обвинитель, возбуждая уголовное обвинение, был обязан дать подписку и представить полное ручательство, что, в случае недоказанности обвинения, он безропотно понесет должное наказание и вознаградит убытки обвиняемого; в противном случае его подвергали тюремному заключению до окончания дела. Приговор же судья был обязан вынести в течение трех месяцев. Приступая к расследованию, судья предупреждал об этом обвиняемого. Последний имел право взять себе защитника и потребовать сообщения имен свидетелей и их показаний. Начав дело, судья, под страхом штрафа в 50 ливров, должен был окончить его в течение тридцати дней. Правда, под влиянием инквизиции, светские суды перестали соблюдать эти разумные меры, ограждавшие правосудие; но здесь следует вспомнить, какая глубокая таинственность окружала судопроизводство и какими бесконечными отсрочками и нарушениями элементарной справедливости отличался суд инквизиции. Часто раздавались жалобы на то, что дурной пример судов инквизиции портил светский суд. В 1329 г. консулы Безье жаловались Филиппу Валуа, что его судьи не охраняют интересов обвинителей и принуждают их к удовлетворению обвиняемых в случае недоказанности обвинения; король тотчас же распорядился прекратить это "злоупотребление".