Фернан Бродель - Часть 1. Роль среды

Кто же такие эти алжирские корсиканцы? Некоторые из них каторжники. Другие, купцы и моряки, занимаются в порту торговыми сделками. Кое-кто живет здесь постоянно, в том числе богатейшие ренегаты: разве не был Гассан Корсо одним из «королей» Алжира? Около 1568 года, согласно испанскому донесению 220 , на десять тысяч алжирских отступников в целом насчитывается шесть тысяч корсиканских ренегатов. Город кишит корсиканскими посредниками, активно участвующими в сделках по выкупу пленных, как свидетельствуют генуэзские документы, но также выступающими в качестве официальных агентов иностранных держав. Среди них загадочная личность Франсиско Гаспаро Корсо, проживавшего сначала в Валенсии, а в 1569 году обосновавшегося в Алжире, куда он прибыл по поручению вице-короля Валенсии. Здесь он беседует с Элудж-Али, пытаясь склонить его, в довольно критический момент войны в Гранаде, к изменению позиции в пользу католического короля. Кто же скрывается под этим именем, скорее всего под одним из использовавшихся имен? Известно, что этот человек курсирует между Валенсией и Алжиром на бриге, перевозящем разрешенные товары, то есть те товары, которые не входят в список контрабанды, запрещенной испанским законом: к ней относятся соль, железо, селитра, порох, весла, оружие… В Алжире у него живет брат, еще один или несколько братьев — в Марселе, другой брат — в Карфагене, и переписка с ними охватывает, таким образом, все западное Средиземноморье. Добавим, чтобы все запутать, что некий испанский пленник в акте, составленном по всей форме и заверенном доморощенным нотариусом в алжирской тюрьме, обвиняет Гаспаро Корсо в занятиях контрабандой и в секретной службе двум хозяевам 221… Не пытаясь прояснить этот маленький вопрос, отметим распространенность этой удивительной фамилии, совпадающей с названием острова, на всем Средиземноморье.

Корсиканцы живут в Константинополе, Севилье и Валенсии. Но город, который они предпочитают всем остальным, как в XVI веке, так и сегодня, — это Марсель, наполовину населенный корсиканцами, если судить по его порту, каким он предстает по имеющимся у нас документам 222 .

Без сомнения, ответственность за эту эмиграцию не следует возлагать на генуэзских хозяев острова, хотя отчасти они в ней повинны. Очевидным для XVI века фактом является то, что корсиканцы недовольны правлением Генуи. Независимо от того, насколько эти настроения были обоснованными, не следует обвинять в их разжигании исключительно французские интриги и золото Валуа. Мы не собираемся отрицать связи, существовавшие между Францией и островом, совпадение взглядов по многим вопросам, факты посылки эмиссаров, фрегатов, пороха, а также денег. Франция ведет на Корсике ту же игру, которую со своей стороны ведет Козимо Медичи, более последовательный в своих планах и затрачивающий на нее гораздо больше средств, но менее удачливый. Так вот (это проясняет данный вопрос и возвращает нас к нашему предмету), если французская политика с легкостью, как бы сама того не желая, вызывает волнения среди корсиканских горцев, то это происходит не вследствие определенных расчетов, а благодаря жизненно важной связи между Францией, в то время располагающей свободным пространством, и островом с избыточным населением. Франция открыта для корсиканской эмиграции как самое обширное и многообещающее поле деятельности, в то время как Италия чрезмерно перенаселена и рассматривает Корсику, в противоположность Франции, как территорию, подлежащую освоению для собственных нужд.

Это не считая выгоды, которую представляет для корсиканцев покровительство Христианнейшего короля, весьма ценное для мореплавателей. Обосновавшись в Марселе, они становятся подданными французского короля и в качестве таковых, начиная с 70-х годов XVI века, участвуют в развитии города. Не находим ли мы в XVII веке корсиканцев во французском Бастионе, расположенном напротив Табарки, острова генуэзцев Ломеллини, на побережье, которое в одном из их документов названо la costa che guardano i francesi in Barberia *IX 223 ? Занятно, что на этом коралловом берегу корсиканцы встречают своего противника, «Владычицу» в лице крепости Табарка, вблизи которой погиб Сансон Напольон при попытке ее штурма в мае 1633 года.

Не существует ли в средиземноморском мире, распределенном на множество отсеков и оставляющем огромное пространство необработанным землям, не говоря уже о море, других островов, похожих на настоящие? Других оторванных от окружающей территории уголков — сам эпитет напоминает об островах, — как, например, Греция или другие регионы, отгородившиеся от мира стенами гор и не имеющие с ним других путей сообщения, кроме морских? Разве не является в этом смысле островом королевство Неаполитанское, путь к которому с севера преграждают могучие горные хребты, отделяющие его от Рима? В наших учебниках встречается название «острова» Магриб, Джезират-эль-Могреб, остров Заката, который расположен между океаном, Средиземным морем, морем Сиртов и Сахарой. Это мир на редкость стремительных перемен, каким описал его Эмиль-Феликс Готье.

О Ломбардии также можно сказать, что это своего рода континентальный остров, лежащий между Альпами и Апеннинами, между сельским Пьемонтом и наполовину византинизированным Венето. Не впадая в большое преувеличение, можно сказать, что Кастилия соединяет с основным массивом Иберийского полуострова ряд окраинных островов: Португалию, Андалусию, Валенсию, Каталонию. Посмотрите, как Каталония, обращенная к морю, охотно следует направлению ветров истории, ориентируясь то на Францию во времена Каролингов и позднее, в эпоху трубадуров и куртуазной любви, то — в XIII, XIV, XV веках — на Средиземноморье и, наконец, в XVIII веке — на суровые и еще незатронутые промышленным переворотом страны полуострова… Что касается Испании в целом, то Морис Лежандр даже называет ее более чем островом, желая тем самым подчеркнуть ее непередаваемую оригинальность и островную неприступность.

На другом, восточном, краю Средиземноморья находится еще один остров — Сирия; именно отсюда начинают свой путь люди, технологии, империи, цивилизации, религии. В один присест Сирия наделила средиземноморский мир алфавитом, искусством изготовления стекла, пурпурной краской для ткани, секретами dry-farming *IY (во времена финикийцев); она поставляла императоров в Рим, а потом в Византию; Финикийское море, которым некогда распоряжались ее корабли, было первым, или почти первым, из Средиземных морей в истории; наконец, благодаря тому, что наступающий ислам (арабы в VII веке, турки в XVI) овладел этим решающим плацдармом, ему удалось в 1516 году — как и в 634-м — разом выйти на передний план большой средиземноморской истории.