Фернан Бродель - Часть 1. Роль среды

В первом случае речь идет прежде всего о регулярных поставках из Молдавии и Венгрии вина, которое в Польше практически не производится. Каждый год привоз молодого вина служит поводом для ликования. Во избежание надувательства со стороны хозяев питейных заведений каждый погребок в Кракове должен был иметь на своей вывеске клок соломы или зеленую ветку в зависимости от того, продавалось ли здесь молдавское или венгерское вино 123 . Во Львов вино привозили из Валахии, где его производили жившие на юге венгерские поселенцы 124 .

В рамках ближней торговли осуществляются также поставки копытных животных, в основном из Молдавии; это преимущественно крупный рогатый скот, поскольку несметные стада овец, пасущиеся на равнине, регулярно становятся объектом непомерных аппетитов Константинополя. Молдавские быки становятся своего рода ходячей монетой в краю, который получает в обмен на них из трансильванских городов или из Польши низкосортные местные ткани и необходимые в сельском хозяйстве железные орудия: отрезы и лемихи для плуга, серпы, косы, гвозди, а также веревку, шпагат, ремни и конскую упряжь 125 . Этот обмен производится на пограничных ярмарках, прежде всего в Снятыне, Сипенити и Линтести 126 . Но белые молдавские быки вывозятся также в Германию, Венецию, как утверждает один историк, в Данциг, откуда начиная с XV века они попадают в Англию. В 1588 году английский посол в Константинополе заключил договор, по которому английское сукно должно было обмениваться на «белый скот», доставляемый через Данциг в Англию 127 .

Молдавские животные на северных дорогах присоединяются к скотине из Подолии, Галиции, Волыни, Литвы и из самой Польши, из областей, имеющих слаборазвитые торговые связи и производящих хлеб только для собственного потребления, так что единственной статьей экспорта остается скот. Не нуждаясь в перевозочных средствах, длинные гурты скота движутся по направлению к западным городам — из Познани в Лейпциг и Франкфурт-на-Майне. По сведениям Р. Рыбарского 128 , из Польши ежегодно вывозится от 40 до 60 тысяч голов крупного рогатого скота. Документы, отражающие положение дел на польско-турецкой границе, оперируют, возможно, несколько преувеличенными цифрами в сотни тысяч голов, тем не менее они свидетельствуют о быстром развитии животноводства, напоминающем колониальную Америку и происходящем в сходных условиях: слабо освоенные человеком пространства, огромные болота, лесные чащи, нескончаемые дали и бесконечные вереницы полудиких стад.

На юге, миновав Краков, Львов и Галац, в обход Венгрии с ее частыми войнами, длинный торговый путь достигает Балкан, а затем и Константинополя. В одну сторону по нему движутся меха, кожа, немного янтаря, дешевые польские и дорогие заморские ткани, железо и, возможно, низкосортные монеты 129 … В обмен на них армянские и еврейские (особенно с 1550 года) купцы, а также турецкие и греческие купцы (константинопольский грек Андреа Каркаканделла 130 в 1534 году получил по ходатайству султана право свободной торговли по всей Польше) предлагают лошадей, но чаще пряности и шелковые изделия. Накануне дня Святого Фомы 1538 года в Кракове проходили судебные прения по иску польского купца Станислава Земяния, вернувшегося из Турции, который привез 40 больших кусков камлота petias czambeloti integras *LV , оцениваемых в 10 флоринов каждый; 34 малых куска по 4 флорина; 102 фунта цветов муската; 24 фунта мускатного ореха 131 . Если мы правильно понимаем его разногласия с заимодавцем, то последний ссудил ему при отъезде из Кракова деньги и товар. К 1530–1531 годам относятся сведения о том, что армянские купцы из Каменца привозят на ярмарку в Люблине шафран и рис из Турции 132 . В 1548 году Люблин получил привилегию на проведение испытаний различных res aromaticae *LW , привозимых из Греции и Турции 133 . Развитие ярмарок этого городка свидетельствует о его необыкновенном везении. В нем было удобно останавливаться по пути в Данциг, двигаясь с юга, из Львова к Варшаве, поскольку Люблин не имел прав «перевалочного пункта», прав складирования товаров, в отличие от Львова, который обладал подобной привилегией и защищал ее. Ввоз груза в Люблин и его вывоз зависели только от воли торговцев. Во Львове товары обязательно задерживались и выставлялись на продажу.

В этом городе, где собираются еврейские, левантийские и итальянские купцы, концентрируется также и южная торговля. В 1571 году агент фирмы Юро — торговцев из Валансьенна, переехавших в Антверпен, — направляется из Данцига во Львов, а оттуда в Константинополь 134 . В 1575 году некий итальянец, находящийся на службе у своих соотечественников, обосновавшихся в Кракове, покупает во Львове вина, мальвазию и мускатель: эти дорогие напитки, как и сладкое греческое вино, пользующееся спросом в городе, происходят, по всей видимости, с берегов восточного Средиземноморья 135 . Наконец, через Львов довольно регулярно проходит так называемый «польский караван», направляющийся в Константинополь, компания извозчиков и торговцев, которая останавливается в городских ханах *LX при поддержке властей или без оной, но иногда делающая привал в чистом поле, у костра. Однако мы не очень хорошо представляем себе, что доставляют на Босфор эти грубые повозки, запряженные волами 136 или лошадьми.

По этим труднопроходимым дорогам путешествует Томмазо Альберти, купец из Болоньи, который оставил нам чересчур короткий отчет о своих странствиях. Он прибыл в Константинополь по морю и покинул его 26 ноября 1612 года, направившись затем через Адрианополь в Добруджу. За компанию со своими турецкими возчиками он заезжает в соседнюю деревню на праздник байрам. Безбрежные румынские равнины оставляют у путника впечатление «сходства с сухопутным морем». Здесь можно заблудиться, если правильную дорогу не указывает колея проехавших ранее повозок. В Яссы путешественники прибывают с первым снегом. Через шесть дней итальянец приезжает во Львов, продает здесь свой товар, покупает другой и весной пускается в обратную дорогу к Константинополю, имея 60 повозок, запряженных 6 лошадьми каждая. 23 марта 1623 года при трудном переходе через Балканы одна из повозок опрокидывается. «Там было тридцать мешков испанских реалов по 500 реалов в мешке, соболя и другие товары». Все это было спасено, и 1 июня обоз добрался до Константинополя, откуда наш торговец выехал 21-го числа. Он направился снова во Львов, куда прибыл 27 июля, потом продолжил свой путь на Краков и, проехав через Прагу, Нюрнберг и Милан, достиг 25 октября Болоньи 137 .

Несмотря на эти живописные подробности и очевидный дефицит польского торгового баланса на южном направлении, эти контакты не идут ни в какое сравнение с многочисленными обменными процессами, которые с разных сторон связывают Польшу с соседней Германией, Франкфуртом-на-Одере, Нюрнбергом, где покупают меха, или с Силезией, в которой идут постоянные тарифные войны, вызванные иногда неоправданными амбициями вроцлавских купцов 138 . Южные контакты не идут также ни в какое сравнение с теми направленными по диагонали торговыми потоками, которые идут через Вроцлав (Бреслау), Лейпциг, Нюрнберг, Аугсбург и южную Германию в Италию, достигают Венеции и возвращаются обратно. В июне 1564 года венецианская Синьория договаривается с агентом польского короля о крупной поставке оружия, в том числе ста нагрудников, пятисот пищалей, тридцати алебард 139 … Из Италии 140 беспрерывно приезжают художники, купцы, ремесленники, трое из них основывают в Кракове в 1533 году кирпичный завод 141 . Отсюда поступают также высококачественные или мнимовысококачественные ткани. В Венеции и Неаполе производятся 142 шелка с редким утком, которым придают плотность, пропитывая их клеевым раствором: они известны под названием robba per Polonia *LY . Около 1565 года 143 во всей Польше насчитывается от 15 до 20 botteghe d’Italiani *LZ , в том числе принадлежащих семье Содерини, богатейших торговцев. Но постепенно к концу столетия число продавцов и товаров, прибывающих из Италии, все возрастает — этот процесс подобен тому, который мы сможем наблюдать в южной Германии, как будто бы на исходе века нашествие итальянских товаров и торговцев в Центральную, а также в Восточную Европу должно было уравновесить поток северян в Средиземноморье. Итальянские купцы задерживаются в Польше повсеместно и подолгу: в Кракове, во Львове, в Варшаве, Люблине, Сандомире. Наибольшее влияние они оказывают в период с конца XVI до середины XVII века 144 . Счетная книга одного из таких торговцев за 1645 год 145 иллюстрирует его деятельность на польских ярмарках, особенно в Люблине. Здесь указываются денежные суммы, количество, цены и объем перевозимых товаров, а также впечатляющий список продаваемых в Люблине материй всевозможного происхождения: verdegaio a onde *MA кисея из Лондона, verde piano *MB бархат из Флоренции, caravaccia nera *MC из Неаполя, raso azuro piano *MD из Венеции, ткань rosa secchia *ME и raso nero *MF из Лукки… Не так-то легко определить, какие ткани скрываются за этими названиями, и их происхождение, указанное в списке, не обязательно соответствует действительности. Но все это, как и сами записки Томмазо Альберти, свидетельствует о присутствии итальянцев уже значительно позже XVI века. Подобное же замечание можно сделать по поводу соседней Трансильвании, где итальянские купцы, ремесленники, архитекторы, каменщики, каменотесы и военные развивают бурную деятельность 146 .