Фернан Бродель - Часть 1. Роль среды

Все сказанное не следует превращать в жесткую схему. Европа — это еще и моря на севере, и огромный Атлантический океан. А после Великих Географических Открытий это еще и Атлантический океан в наступлении, соединенный благодаря Магеллану с Тихим океаном и благодаря Васко да Гаме с Индийским.

Разговор об Атлантике в конце главы, посвященной границам Средиземноморья, может выглядеть парадоксальным, будто бы речь шла всего лишь о придатке Внутреннего моря. Но в XVI веке океан не обладал еще полной самостоятельностью. Люди начали постепенно осваивать и обустраивать его только с помощью подручного материала, заимствованного из Европы, как Робинзон Крузо построил свой дом из обломков своего корабля.

В XVI веке Атлантический океан представляет собой совокупность отдельных областей, сосуществующих в большем или меньшем согласии и отчасти самостоятельных. Гольфстрим с его дорогами, подверженными штормам, намечает, как правило, осевую линию, а Ньюфаундленд — первую остановку на поперечном направлении океана, используемом французами и англичанами 256 . Для испанцев Атлантику образует овал, проходящий через Севилью, Канарские, Антильские и Азорские острова, которые являются проводниками и посредниками здешней жизни 257 . Атлантика португальцев 258 представляет собой огромный треугольник центральной и южной части океана, одна сторона которого идет от Лиссабона до Бразилии, вторая сторона — к мысу Доброй Надежды, а третья прочерчивается гой линией, по которой следуют парусники, возвращающиеся из Индии, от острова Святой Елены вдоль Африканского побережья.

Каждый из этих разных океанов, связанный с историей отдельных народов, легко находит своих исследователей. Но другая Атлантика, соединяющая все эти образы в единое целое, прозябает в забвении и обретает свое истинное значение только в рамках общей истории океана, которая пока не написана. Тем не менее благодаря походам средневековых и даже античных мореплавателей от Геркулесовых столбов до Касситерид *MY это самое древнее из атлантических морей, изобилующее свирепыми штормами, тесная дорога, ведущая с юга на север вдоль берегов Португалии, Испании, Франции, Ирландии и Англии и соперничающая с сухопутными маршрутами европейских перешейков. Именно это море породило все прочие ипостаси Атлантики XV и XVI веков, которые пробились через его скорлупу.

Это действительно угрюмое и негостеприимное море: Бискайский залив, встречающий путешественников бесконечными волнениями и бурями, столь же заслуженно пользуется дурной славой, как и Лионский залив в Средиземном море. Отправляясь из Испании на юге, невозможно быть уверенным, что попадешь в Ла-Манш на северо-востоке, хотя вход в пролив довольно широк. Младший брат Карла V Фердинанд в 1518 году сам того не желая оказался у диких берегов Ирландии вместе с флотом, с которым он отплыл из Ларедо 259 . И если двигаться с севера, как Филипп II в августе 1559 года, никто не гарантирует, что кратчайшая дорога приведет тебя в глубоководные порты кантабрийского побережья *MZ 260 . Посол Дантышек, длительное время представлявший Польшу при Карле V, испытал на себе прелести плавания из Англии на Иберийский полуостров в декабре 1522 года. По его мнению, ненастье, которое может застигнуть тебя в Средиземном море или на Балтике, не идет ни в какое сравнение с жесточайшими бурями «Испанского моря». «Даже если бы за такое плавание посулили власть над миром, я не стал бы подвергать себя подобной опасности!» — восклицает он 261 .

Столь дорогой ценой соседства с непостоянной Атлантикой и Бискайским заливом было действительно оплачено «мировое господство». Трудности плавания в этих суровых водах хорошо подготовили европейцев к завоеванию всего света.

Каким образом каждая из частей океана соприкасается с жизнью Средиземного моря и как ощущается воздействие последнего на их безбрежных просторах?

Еще недавно традиционная история представляла Атлантический океан в целом в качестве врага номер один Внутреннего моря, исходя из того, что более крупный водоем господствовал над своим младшим собратом. Но это явное упрощение. С таким же и даже с еще большим успехом можно утверждать, что Средиземное море длительное время удерживало своего огромного соседа у себя в подчинении и его упадок начинается с того дня, когда это превосходство было утрачено. Повторим еще раз: историю делают люди, хозяева или первооткрыватели географических пространств, а не сами эти пространства.

В XVI веке у Внутреннего моря сохранялся ряд очевидных преимуществ перед Атлантическим океаном. Этому способствовало само процветание Атлантики; во всяком случае Средиземноморью оно было на пользу. Оно получало свою долю богатств из далеких краев, свою выгоду от новооткрытых торговых путей, по которым поступали бочки с треской из Ньюфаундленда, сахар с островов (Мадейры, Сан Томе), красильное дерево и сахар из Бразилии, золото и серебро из Испанской Америки, пряности, жемчуг и шелк, доставлявшиеся вокруг мыса Доброй Надежды из стран Индийского океана. На протяжении всего XVI века Средиземноморье ничем не напоминает заброшенный и оскудевший мир, который якобы сразу потерпел крах в результате путешествий Колумба и Васко да Гамы. Совсем напротив, это оно в качестве зодчего Атлантики переносит и воспроизводит свои образы в иберийском Новом Свете. Один историк, говоря о первом издании этой книги, высказал сожаление, что в ней не уделено большего внимания ослику, символу повседневной жизни Средиземноморья 262 . Вид мексиканского крестьянина, едущего верхом на осле, по его мнению, неизбежно вызывает ассоциации с людьми и пейзажами Средиземноморья. Но такие ассоциации и без того возникают во множестве! Хлебные поля, появляющиеся где только можно, виноградники, очень быстро насажденные в Перу и Чили, погонщики мулов с их караванами, церкви, Плаза майор (главная площадь) испанских городов, стада, привезенные с Иберийского полуострова и быстро размножающиеся в условиях дикой природы, поразительный расцвет колониального барокко… У всех этих новых явлений — средиземноморские корни 263 .

22. Венецианский галион

Барельеф с гробницы Алессандро Контарини (1555 г.) в соборе Сан-Антонио в Падуе.

Эти обмены и эти связи осуществлялись в XVI веке с помощью судов, управляемых средиземноморскими или атлантическими моряками, и сама по себе принадлежность этих кораблей представляет собой важную проблему. Но ее решение не сводится к простому учету наличных интересов. Было бы преувеличением думать, что всякий раз, как корабль или купец из Атлантики прибывает в Средиземное море, последнее остается внакладе. Например, подъем Неаполя, ставшего после XVI века центром закупки товаров с Севера и вывоза продукции Средиземноморья, был связан с плаваниями атлантических судов; равным образом впечатляющий размах сукнодельной промышленности Венеции на исходе XVI века объясняется отчасти тем, что голландские навы доставляли испанскую шерсть непосредственно в этот город 264 . Короче говоря, не так-то просто подсчитать все прибыли и убытки обеих сторон.