Михаил Гордин - Пушкинский век

Во время последней дуэли Пушкина на месте поединка врача не было. И, привезя тяжело раненного поэта в его квартиру на Мойке, секундант его Данзас бросился на поиски врача. Сперва поехал к Арендту, потом к Соломону. Не найдя их дома, оставил записки и отправился к доктору Персону. Но и его не застал. Тогда, по совету жены Персона, поехал в Воспитательный дом и возле него встретил одного из тамошних врачей — В. Б. Шольца. Шольц был акушером, но он пообещал незамедлительно найти и привезти хирурга. Когда Шольц с доктором Н. К. Задлером приехали к Пушкину и осмотрели его, Пушкин спросил:

— Что вы думаете о моей ране?

— Не могу скрывать, что рана опасная, — ответил Шольц.

— Скажите мне — смертельная?

— Считаю своим долгом не скрывать и этого, но послушаем мнение Арендта и Соломона.

Лейб-медик Николая I Н. Ф. Арендт был прекрасным хирургом, но и он ничем не помог Пушкину. По состоянию тогдашней медицины врачи были бессильны спасти поэта. Операций брюшной полости еще не делали. Первый эфирный наркоз появился через десять лет после смерти Пушкина, необходимая асептика — через полвека…

Больница для бедных (Мариинская) на Литейной улице. Литография. 1820-е гг.

Вольнопрактикующих, то есть не служащих, врачей в Петербурге было немного. Почти все врачи служили и наряду с этим занимались частной практикой. Большинство состояло на службе в военных госпиталях. Остальные — в закрытых учебных заведениях и больницах.

В «Адресной книге» С. Аллера кроме госпиталей — Военно-сухопутного (на Выборгской стороне, при Медико-хирургической академии), Военно-морского (также на Выборгской стороне) и при отдельных частях — указаны следующие столичные больницы: Придворная больница у Полицейского моста на Мойке близ Невского проспекта, Повивальный институт на набережной Фонтанки у Калинкина моста, Градская больница на Фонтанке у Обухова моста, там же Дом умалишенных, Калинкинская больница на Фонтанке близ Калинкина моста, Глазная лечебница на Фонтанке, лечебница для бедных в Рождественской части города.

Придворная больница, или Придворный госпиталь, обслуживала дворцовых служителей, многочисленную царскую челядь и дворцовых гренадеров.

В середине XVIII века в Петербурге и в Москве были созданы первые в России школы «бабичева дела», то есть школы акушерок. В конце XVIII века на набережной Фонтанки близ Калинкина моста в бывшем доме графа Зубова был открыт Повивальный институт и при нем родильный госпиталь. Институт готовил дипломированных повивальных бабок.

Старейшая петербургская Градская больница у Обухова моста (отсюда ее название «Обуховская») была открыта в 1784 году Приказом общественного призрения — ведомством, управляющим больницами и учреждениями «призрения бедных». Сперва по проекту архитектора Кваренги построили на Фонтанке здание Мужской Обуховской больницы, а затем, во второй половине 1830-х годов XIX века, по проекту архитектора П. С. Плавова на Загородном проспекте здание Женской Обуховской больницы.

В Обуховской больнице, по словам очевидца, «помещалось множество страждущих разными недугами людей бедного состояния». Н. С. Лесков в «Левше» охарактеризовал эту больницу как «простонародную Обухвинскую больницу, где неведомого состояния людей всех умирать принимают». Действительно, многие поступали сюда умирать. На несколько сотен больных в 1820 году приходилось всего восемь врачей и шесть подлекарей — помощников врача. Смертность достигала 20 процентов. Больница эта, с окнами, до половины закрашенными зеленой краской, была известна в Петербурге как «обитель скорби».

Хотя Обуховская больница предназначалась для бедных, бесплатно сюда принимали далеко не всех. С ремесленников, а также крепостных крестьян требовали плату. Предполагалось, что за крепостных будут платить их господа. При открытии больницы плата за лечение была назначена 4 рубля в месяц, но к 1830-м годам она повысилась до 18 рублей.

В небольшой Калинкинской больнице лечили венерические болезни. Больные могли пребывать здесь инкогнито — не называя своего имени и звания, и даже в масках.

Глазная лечебница, находившаяся сперва на Фонтанке, в 1839 году была переведена на Моховую улицу. В газетах 1820–1830-х годов об этом лечебном учреждении можно встретить немало лестных отзывов. «В числе здешних благотворительных заведений одно из первых мест занимает Глазная лечебница, учрежденная трудами доктора надворного советника Лорхе… Многие страдальцы обязаны сему заведению возвращением зрения и здоровия; число ищущих в нем исцеления ежедневно умножается». За первое полугодие 1825 года, например, было зарегистрировано 6214 посещений; 121 человек принят на полное содержание. Все издержки больницы покрывались исключительно за счет благотворительности. Большое участие в ней принимали не только богачи-меценаты, но и столичные артисты, музыканты, художники. В зале Филармонического общества устраивались концерты. Систематически делались «приношения» — например, архитектор Шарлемань ежегодно вносил по 50 рублей.

В 1803–1805 годах на огромной территории так называемого «Итальянского сада», простиравшегося от Литейной до Шестилавочной улицы, была построена Больница для бедных. Она получила название Мариинской — по имени императрицы Марии Федоровны, пожертвовавшей на это дело немалые средства. Мариинская больница для бедных строилась, как и мужская Обуховская, по проекту Кваренги. Монументальный корпус с восьмиколонным портиком и двумя флигелями возведен был в глубине парадного двора, отделенного от Литейной улицы высокой чугунной оградой с двумя воротами. В главном корпусе помещалась сама больница, в правой стороне здания — мужское отделение, в левой — женское. Во флигелях, обращенных к улице, жили врачи и чиновники.

В двух этажах больницы в 26 палатах стояли сначала 242 кровати, а позднее — 400. В Мариинскую больницу для бедных крепостных не принимали. Поступившие сюда, сдав свою одежду, получали взамен серые халаты и головные уборы: мужчины — колпаки, женщины — платки или чепцы. Все сведения о больном — имя, возраст, вероисповедание, «состояние», то есть сословная принадлежность, место жительства, а также номер палаты и номер кровати заносили в особую книгу. На куске картона, повешенном над кроватью, обозначали номер больного, его имя и день его поступления в больницу. Название же болезни и врачебные предписания написаны были по-латыни на аспидной доске, висящей в головах у больного.

Ухаживали за больными служительницы под надзором «вдов милосердия». «Вдовы милосердия» или «сердобольные вдовы» — первые в России медицинские сестры — вербовались из обитательниц Вдовьего дома в Смольном монастыре. В этом доме жили около ста бедных «вдовиц благородного звания». Из них и составилось «особое сословие», посвятившее себя уходу за больными в больницах и частных домах. Обитательниц Вдовьего дома, желающих стать вдовами милосердия, направляли на годичные испытания в Мариинскую больницу. Выдержавших испытания приводили к особой присяге, выдавали знак отличия и форму. Знаком отличия был на зеленой ленте золотой крест с надписями: «всех скорбящих радость» и «сердоболие». Форма — платье кофейного цвета и белый чепец. В больницах этим вдовам выдавали жалование, в частных домах — вознаграждение. Всего в Мариинской больнице в конце 1820-х годов было десять вдов милосердия, главный доктор, три доктора и восемь подлекарей.