Глеб Десятков - Легенды старого Оренбурга

Гостиный двор В Оренбурге на нынешнем месте был заложен в 1750 г. «... вместо имеющегося ныне при Оренбурге прежде сделанного плетнем из хворосту и обмазанного глиною Гостиннаго двора...» Его строительство в основном было закончено в 1754 году. В плане он представлял почти правильный прямоугольник, лавки которого своей лицевой стороной вначале выходили только внутрь. Был он собственностью таможенного ведомства, но в 1868 году был передан в собственность города. Чуть позже генерал-губернатор Николай Андреевич Крыжановский предложил Городской Думе перестроить его так, чтобы лавки лицевой стороной выходили и на улицу. С весны 1877 года началась перестройка по Николаевской улице. Реконструкцию по Гостинодворской стали производить в 1888 году. Четвертая сторона по Орской улице так и осталась глухой. Внутрь Гостиного двора вначале можно было войти либо со стороны Николаевской, либо со стороны Введенской улиц. Но позднее был сделан проход и со стороны Гостинодворской. Над воротами по Введенской улице когда-то была башенка с часами. В двадцатых годах прошлого века они «встали». Долго не могли их запустить — мастера не находилось. Несколько позже отремонтированные часы были перенесены на башню гауптвахты. Об их истории мы уже рассказали.

Здание Гостиного двора с Вознесенской (купеческой) церковью. Основана в 1784 г. Реконструирована в 1845.

Слева Гостиный двор со стороны Гостинодворской (ныне — ул.Кирова) улицы. Справа двухэтажное здание «Американской гостиницы».

Над входом со стороны Николаевской улицы была возведена надвратная, ныне уничтоженная, церковь. О причинах ее постройки мне довелось услышать следующую легенду.

Обилие лавок, магазинов, винных погребов Гостиного двора, их насыщенность различными товарами, от пестроты окраски которых буквально разбегались глаза, постоянно привлекали пристальное внимание «лихого люда». Как только заканчивался рабочий день, Гостиный двор содрогался от грохота опускаемых гофрированных стальных штор, запираемых окон и дверей. Но ни хитроумные запоры, ни стальные ставни и шторы, ни массивные с «секретами» замки не спасали их владельцев от опустошительных набегов непрошенных ночных «гостей».

Пустили ночных сторожей с «колотушками», звуками которых они предупреждали всех «Я здесь!», «Я на посту, я не сплю!». В наши дни это «оружие» ночных сторожей представляет определенный интерес, поэтому для его описания мы сделаем небольшое отступление от нашего повествования.

Вид на Гостиный двор с Введенской улицы (ныне ул. 9-го января).

«Колотушка» представляла собой прямоугольник, длина которого раза в полтора превышала ее ширину и раз в пять-шесть ее толщину. Наиболее звонкие колотушки получались из целого куска древесины. По узкой ее части выдалбливалось сквозное окно, с одного торца крепилась ручка, с другого, через небольшое отверстие в торце — деревянный шарик на узком и длинном сыромятном ремне. Сторож, совершая обход своего участка, резко встряхивал колотушку. Шарик бил по ее «щекам». Раздавался довольно громкий, далеко разносившийся звук. Говорят, что сторожами была даже разработана своеобразная азбука колотушки — изменяя частоту и громкость ударов шарика о колотушку, они сообщали о положении на вверенном им участке, либо подзывали своих товарищей, если требовалась помощь. В необходимых случаях могли блокировать пути отхода ночному гостю, постепенно затягивая кольцо окружения.

«Колотушки» использовались сторожами до начала тридцатых годов нашего века. Отец рассказывал, что среди таких сторожей находились умельцы-музыканты, которые на своем «инструменте» выбивали дробь-поход малого барабана, выбивали мелодию польки или краковяка.

Воистину велик русский человек своим умением и смекалкой!

Но вернемся к нашему рассказу.

Так как сторожа-«колотушечники» не всегда спасали добро лавочников от хищений, собрались купцы и стали думать, что же еще можно предпринять, чтобы сохранить товар и обезопасить себя от таких набегов? Предложений было много, но прошло одно: «Надо к Богу обратиться! Лучшим сторожем будет имя Божье! Церковь надо возвести!»

На лучший проект конкурс объявили. Одновременно начали сбор пожертвований на Храм Божий. Стали рассматривать представленные проекты. Всем был люб храм о трех этажах. Подсчитали собранные средства — на постройку такого их явно не хватало. Решили строить на два этажа и ставить оный над воротами — входом в Гостиный двор со стороны Николаевской улицы. Потому и прозвали позднее ту церковь «надвратной».

Строительство шло к завершению, но вспыхнул пожар. Он сильно повредил Гостиный двор.

— Дурная примета! — говаривали некоторые. — От скупости сие произошло! От скупости!

— Воистину так! — вторил им купец Н. Дюков, чью просьбу передать ему в аренду весь Гостиный двор сроком на сорок девять лет Дума отвергла, так как посчитала предложение купца для города невыгодным.

Последствия пожара ликвидировали. Церковь вновь освятили... Но не помогло. Беды продолжались. Пустили слух, что храм возвели неправильно. Свою лепту в него, видимо, внес и батюшка. Зимой в церкви было настолько холодно, что во время службы холодом сводило и руки, и ноги не только у священника, но и у прихожан. Вновь провели реконструкцию — не помогло!

Кое-что о расположении магазинов Гостиного двора в предвоенные годы сохранила моя детская память: если от улицы 9-го января подняться по ступеням, то первым был магазин строительных и хозяйственных товаров. Кажется, он был самым большим в этом ряду. Его окна выходили как внутрь, так и наружу Гостиного двора, в отличие от большинства других, имевших только один вход либо снаружи, либо со стороны двора. Магазин «Динамо» находился в середине ряда, перед второй лестницей у ныне заделанного шелкокомбинатом входа в Гостиный двор со стороны улицы Кирова. В него почти упирался Матросский переулок. В этом магазине мне, тогда еще мальчишке, впервые пришлось «живьем» увидеть мотоцикл марки «Красный Октябрь» с далеко в стороны разнесенным рулем, узким и длинным бензобаком. Стоял он там долго: видимо, покупатель не находился. По причине цены. Лицом на Советскую улицу, примерно напротив кинотеатра «Октябрь», находился магазин «Игрушки». В том месте, где сейчас остался разрыв от снесенной церкви, в торцовой части на втором этаже был небольшой кинозал. Отец водил меня туда.