Александр Багаев - Презумпция лжи

Или вот ещё в самом конце повести, беседуя с Ландовским через несколько месяцев после допроса, Габриель добавляет глубокомудро:

Мы до сих пор не знаем точно, кем являются «ОНИ», но очень многое из рассказанного тогда Раковским подтвердилось. (…) (Хотя) мне не удалось доподлинно узнать фамилии этих замечательных персонажей, по крайней мере, безусловно подтвердился сам факт существования круга лиц из числа финансистов, политиков, ученых и даже священнослужителей высокого ранга, облеченных властью и с крупными капиталами, чья позиция по многим вопросам кажется как минимум странной, а порой необъяснимой… Все они, тем или иным образом, как бы выразился Раковский, повторяя Сталина, «действием или бездействием служат делу коммунизма».

Реальный Сталин и его люди предоставляли профинансировавшему российские революции Шиффу крупнейшую, многолетнюю концессию на добычу и вывоз российского золота и других полезных ископаемых; давали такую же концессию Рокфеллерам на нефть; руководили рука об руку с «коварными Варбургами» из JOINT- а тысячами восхитительных экспериментальных колхозов для почти миллиона российских евреев; вели на протяжении двух десятилетий дела с членами Фабианского общества, Группы Милнера, Кливденского круга — «финансистами, политиками, учёными» и даже писателями-фантастами и драматургами… Грамотному общению и обращению с «Ними» они сами могли кого угодно научить, на любом, даже самом высоком уровне. Случившаяся чуть позже, уже во время войны практически дружба Иосифа Сталина с личным представителем Рузвельта Гарри Гопкинсом и удивительное взаимное доверие между ними — тому очевидное доказательство.

Ситуация повторяется: «рекомендательная» часть, все практические советы Раковского о контактах с «Ними» тоже не могли быть адресованы реальному живому Сталину, поскольку Сталин в них со всей очевидностью не нуждался. Они могли быть предназначены только для тех, кто не обладал опытом и не владел информацией, в избытке имевшейся у людей, отвечавших в руководстве СССР за официальные и не официальные секретные внешние связи в периоде 1917 года и до начала Второй мировой войны. Либо же, опять наоборот, авторы «Красной симфонии» демонстрировали и доказывали «Им», что понимают механизм связи и контактов с «Ними» и знают, как им правильно пользоваться.

Наконец, в обоих случаях очевидно, что авторы «Красной симфонии» опыт общения с «Ними» и знания о «Них» реального настоящего Сталина и его старых соратников (таких, как Литвинов и Ротштейн) в своих рекомендациях (или, наоборот, демонстрациях) в расчёт не принимали вовсе.

ПОЛУЧАЕТСЯ поэтому нечто, вроде бы, странное.

С одной стороны — раскрыты многие ранее мало кому известные и к тому же ключевые для правильного понимания причинно-следственные связи и стороны политических событий в революционной и постреволюционной России и даже более широко — в Европе и в мире. Дано в несколько беллетризированной форме — их реалистичное, детальное и правдивое описание. Дан вполне профессиональный анализ их эволюции на достаточно репрезентативном отрезке времени. Есть в наличии серьёзный военно-политический очерк из новейшей истории и одновременно аналитическая справка о политическом моменте дня.

Но только с другой стороны — отнюдь не того дня (зимы 1937–1938 гг.), что заявлен авторами, потому что в повествовании Троцкий и троцкизм уже окончательно ликвидированы; люди, обладавшие опытом работы с международными властными структурами времён революции и первых двух десятилетий советской власти, отсутствуют, исчезли; даже опыт и знания самого И.В. Сталина задействованы быть не могут.

Получается, что явно серьёзные профессиональные авторы, которые, судя по их информированности, должны были обладать весьма высокой квалификацией, сами же своей нелепой датировкой свой собственный блистательный анализ выставили мало вразумительной выдумкой. Это-то и странно, поскольку непонятно на первый взгляд — зачем?

Всё встанет на свои места, и вопрос снимется сам собой, если рассказанное в «Красной симфонии» сопоставить с тем, когда именно эта мистификация была затеяна.

Ведь именно в 1950 г. в СССР все только что перечисленные условия присутствовали : Троцкий и троцкизм были давно и полностью искоренены; людей с былым коммунистическим (интернационалистским) опытом, таким, как у Красина или того же Раковского, не то что во власти, а и в живых практически никого не осталось; сам реальный Сталин на рубеже 1950-х гг. был уже, скорее всего, мало дееспособен; за пределами его ближайшего окружения и тем более на Западе вообще никто не мог толком знать, каковы его здоровье и состояние. Вопрос сталинского преемника, смены команды в Кремле становился крайне актуальным, не в последнюю очередь именно потому, что такая смена неизбежно влечёт за собой период «молчания», «тишины», когда конфиденциальный разговор невозможен из-за исчезновения вслед за «хозяевами» их незаменимых «буферов» и «фельдъегерей» (они в верхах в силу специфики своей работы по наследству от одного гос. деятеля другому редко когда передаются). К тому же именно тогда разжигатели Холодной войны и организаторы «охоты на ведьм» — ястребы по тогдашней терминологии — вовсю громили и морили «холодом» былые — коммунистические — каналы надёжной конфиденциальной, доверительной связи между «Ними» и «Москвой».

___________________

О реальном масштабе потрясения, которое в 1949–1950 гг. случилось «в коридорах власти» всех мировых держав, сегодня можно лишь догадываться. Недаром только что увидевшая свет первая официальная история МИ6 (английские разведчики сами помогали автору разбираться в их собственных архивах и прочих хитросплетениях) закончилась именно на событиях 1949 г. Никакую информацию, начинающуюся с этого момента, хозяева британской политики предавать огласке до сих пор не намерены, и когда соберутся — никому не известно.

____________________

Аналогичное соображение касается и ещё одного на первый взгляд совершенно несуразного заявления, прозвучавшего в тезисах Раковского.

Он обосновал «Их» желание избавиться от Гитлера в первую очередь тем, что Гитлер якобы вернул своему государству «Их» право «чеканить деньги»:

Р. — Гитлер… восстановил… экономическую систему очень опасного типа…он устранил, подобно тому, как мы сделали это в СССР, частный и интернациональный капитал. Это значит, он присвоил себе привилегию фабриковать деньги… (…)…что бы получилось из этой системы, увлекшей за собой некоторое количество государств и приведшей к тому, что они создали бы период автаркии?.. Например, Коммонвелс… Гитлер восстановил свою систему… эмпирически… (…)…у него не имеется ни научных терминов, ни сформулированной доктрины; все же имеется налицо скрытая опасность, ибо в любой момент может появиться… формулировка. Это очень серьезно… Мы не атакуем его в своей пропаганде, так как может случиться что через теоретическую полемику сами вызовем формулировку и систематизацию этой, столь решающей, экономической доктрины. Имеется только одно средство: война.