Александр Багаев - Презумпция лжи

ДУМАЮ, трёх приведённых примеров достаточно, чтобы увидеть, как на практике отнюдь не из-за происков советской или какой-то ещё «тоталитарной» пропаганды, а просто из-за наслаивающихся друг на друга искажений и пробелов в биографиях конкретных деятелей кукожится и дробится на всё менее понятные и потому всё более несвязные куски настоящая биография исторического события, в котором эти деятели играли значимые роли.

Дальше, понятное дело, свято место пусто не бывает; и когда настоящие биографии из нашего поля зрения исчезают, заполнять эту разрастающуюся пустоту начинает миф. Много мифов; и об отдельных исторических фигурах, и о самих исторических событиях.

Из уже упомянутых особо показательна в этом смысле судьба Марии Игнатьевны Будберг. Ведь к созданию мифов о ней тоталитарная пропаганда не причастна вообще: все без исключения сказания о Муре рождены в мире свободном и демократическом; и тем не менее, мало о ком ещё из наших недавних исторических персонажей представление в наших умах укоренилось бы в столь размалёванном виде.

НИНА Берберова в «Железной женщине» вспоминает свою последнюю — случайную и мимолётную — встречу с Мурой в 1937 г. на очередном мероприятии ПЕН-Клуба. Берберова тогда спросила Муру, когда же она, наконец, напишет мемуары:

Склонив голову набок и с минуту смотря мне в глаза, она тихо и как-то хитро, словно внутренне смеясь надо мной, сказала:

— У меня никогда не будет мемуаров. У меня есть только воспоминания.

На первый взгляд Мура, ввернув удачный, в данном случае двуязычный, каламбур, [75] Мемуары — от франц . memoires ; первое и основное значение этого слова: воспоминания. просто ушла от ответа на вопрос, на который не захотела или не посчитала нужным ответить, да к тому же собеседнице, ей лично несимпатичной [76] Неприязнь в отношениях между Мурой и Берберовой хорошо известна. Да и потом Мура во всём была противоположностью Берберовой: имела дворянское происхождение, бывала принята при всех европейских имперских дворах, принадлежала к старшему пореволюционному поколению и сумела, невзирая ни на какие революции и войны, родить, уберечь и достойно вырастить двоих детей; так что вряд ли эти две очень разные женщины вообще могли испытывать какие-то симпатии друг к другу. . Причём вполне возможно, что именно так оно и было, что никакое «двойное дно» Мура в свой каламбур встроить и не пыталась.

Но с другой стороны, особенно оглядываясь на те события сегодня, трудно отделаться от мысли, что Мура сознательно провела эту трудно различимую для постороннего глаза грань, не рассмотрев которую не ощутить полную противоположность, даже несовместимость Берберовских мемуаров и Муриных воспоминаний .

Склонен так считать в силу подсказки, которую постоянно держал в памяти всё время, пока пытался побольше узнать и понять о Муре, и которую сама Мура и сформулировала уже совсем незадолго до смерти в одной из бесед с Ларисой Васильевой:

— Как ты думаешь, на кого я работала? — спросила она, то ли угадав мою мысль, то ли продолжая свою. — В Лондоне многие считали, что я красная разведчица. В Москве меня припутывали то к Англии, то к Германии. Один очень осведомленный немец связывал меня с итальянской разведкой. Тут все на поверхности: работала на Локкарта, жила с ним — его шпионка. С Горьким жила — советская Мата Хари. С Будбергом связалась — на буржуазную Эстонию работала.

(…)

Она уже была пьяна, и не слегка…

— Скажу тебе вот что: ни на кого я не шпионила. А если не врать — на всех вместе: русским на англичан, англичанам на русских. Нет, не двойной агент, они меня не регистрировали в своих проклятых бумагах. Я была вольный казак.

Я разведчиков ненавидела. Да, да, всю их тайную войну. Они мне жизнь сломали. Была бы я звезда, блистала при дворах, если бы не эти чертовы революции. Я на себя шпионила и никого не предавала, а они перебегали от идейки к идейке, революционеры! Говоришь, я не очень аристократка? Очень! Знаешь, что такое аристократизм? Это не манеры. Их можно, как кошке блох, набраться у любой дешевой гувернантки. За два дня.

Это свобода от предрассудков. Запомни: свобода от предрассудков. Никакая Берберова, тьфу на нее, никогда так про меня не напишет: Мура — аристократка, свободная от предрассудков!

Уверен, Мура под предрассудками подразумевала не какую-то там «свободную любовь» или пошлый ménage à trois , [77] Menage & trois — франц . Семья, в которой один супруг с согласия другого имеет ещё одного партнёра, который нередко даже сожительствует с семьёй. а то, что в наши студенческие годы на занятиях по общественным наукам советские профессора именовали «классовыми предрассудками». На это и сам контекст Муриного рассуждения весьма определённо указывает, и результаты моих последующих изысканий.

ВОТ Робин Брюс Локкарт, баловень судьбы, знаменитый с молодых лет британский агент, мемуары [78] Memoirs Of A British Agent в начале 1930-х гг. написал и опубликовал, и они тут же стали мировым бестселлером. Рассказал Локкарт в них среди прочего о случившейся у них с Мурой в революционной Москве 1918 года по-русски страстной, беззаветной и заведомо обречённой любви с первого взгляда (в реальной жизни они на тот момент были знакомы уже 7 лет, оба поимели каждый своего супруга, Мура к тому же растила двоих детей), а также об их недолгом, но страстно-волнительном сожительстве, аресте, счастливом избавлении и тут же печальном расставании (его выслали из России, она осталась у разбитого корыта). Очень быстро (уже в 1934 г.) по этой книге в Голливуде сняли фильм, самый на тот момент дорогой в истории и незамедлительно ставший мировым блокбастером. Героиня в нём («Мура» у неё почему-то не имя-прозвище, а фамилия) по-голливудски пафосно жертвует собой: отдаётся тюремщику-Петерсу (Яков Петерс, второй в ЧК человек, действительно, курировал, как сегодня выражаются, дело Локкарта) и соглашается тайно работать на Советы; ах, будь что будет! — лишь бы выручить беззаветно любимого Локкарта… [79] Первое серьёзное письменное указание — а не светская сплетня — согласно которому Мура стала любовницей Петерса, фигурирует в кратком докладе о Муре, написанном сотрудником СИС (МИ6) Эрнестом Бойлом ( Ernest Boyle ). Запись об этом в Мурином деле в МИ5 датирована 11 июля 1940 г. Источник предложенной им информации Эрнест Бойл не указал. С Петерсом в особо доверительных отношениях он никогда не состоял.

И вот это во всех смыслах кино и есть единственное известное на сегодня «доказательство», что Мура являлась завербованным агентом Советов и работала на них; даже Локкарт в своей романтической книге ничего подобного не утверждал.