Михаил Хлебников - Союз и Довлатов (подробно и приблизительно) [litres]

Я явился в их дом с опозданием почти на час (это в пунктуальной Эстонии!), небритый, простуженный, с грязным носовым платком, воняя сигаретами «Прима». Дог бегал меж голубых елей под достойным двухэтажным домиком в фешенебельном пригороде. Хозяин вышел навстречу в белой сорочке с бабочкой. Хозяйка была в черном платье типа коктейльного от Шанель. Я был уместен на этом мини-рауте, как чесотка при молитве. Скатерть была камчатной, кофейник – серебряным, конфеты – импортными (в советские времена!). Хозяева держались с ровным дружелюбием подлинных аристократов.

Но внутри республиканских издательских квот также выделялась доля книг для этнических меньшинств, проживающих в республиках. К ним относились, прежде всего, русскоязычные авторы, которые могли рассчитывать на относительно быстрое и безболезненное издание книги. Таким русскоязычным автором и решил стать Довлатов. Это был технически грамотный, правильный ход. В Эстонию Довлатов поехал за книгой.

Его поездка была продумана и подготовлена. В воспоминаниях Сабило упоминается желание Довлатова уехать еще во время работы в «Знамени прогресса». Помимо поставленной задачи – издание книги – можно выделить и глубоко личную причину. Приехав в чужой город, писатель «обнулял» все свои неудачи, начинал жизнь с «чистого листа». Первая запо пенная строка листа – семейное положение. В сентябре 1972 года в Таллине писатель находит приют у Тамары Зибуновой, с которой случайно и мимолетно познакомился в Ленинграде. В отличие от гуманитарного окружения Довлатова, его новая знакомая имела естественнонаучное образование: она окончила Тартуский университет по специальности «физика твердых тел». Попросившись на разовую ночевку, Довлатов приложил все усилия, чтобы остаться. Вспоминает Тамара Зибунова:

Съезжать от меня не собирался. Решил ухаживать. Через полтора месяца я поняла, что надо или вызывать милицию, чтобы его выселить, либо сдаться. Его одна из литературных версий знакомства с женой Леной «Меня забыл Гуревич» – копия начала наших отношений, только наоборот, он попал в дом, из которого ему не хотелось уходить. Хотя Рогинский ему все время предлагал более состоятельных женщин и удивлялся его упорству:

– Тамарка же нищая!

И хотя Довлатов, по словам Зибуновой, не был ее типажом, в итоге она «сдалась», помощь милиции не понадобилась. Поиски работы осложнялись отсутствием прописки. Знакомые Тамары помогли Довлатову устроиться в кочегарку, в которой он проработал около двух месяцев. Подобное «мартиниденовское» начало не испугало Довлатова. Он обладал способностью мобилизовываться, когда перед ним возникала конкретная проблема. По сути, он пытался в ускоренном режиме, вырвав лист с двойками из дневника, создать правильный вариант самого себя. Катание тачек с углем, как это ни парадоксально, помогало проекту. Фиксировалась нижняя точка, которую необходимо преодолеть. Каждый шаг в этом положении был движением вверх.

После суточных смен Довлатов обходит печатные издания, предлагая свои услуги. Первая удача – многотиражка «Моряк Эстонии» – привычный для Довлатова формат. Там он получает должность ответственного секретаря. К ней прилагалось место в общежитии, что снимало вопрос с пропиской, а значит, и с легализацией в Эстонии. Параллельно Довлатов штурмует более серьезные издания. И здесь его также ждет успех. Внештатно он сотрудничает в «Молодежи Эстонии» и «Вечернем Таллине» – газете, которая открылась летом того же года и потому нуждалась в авторах. Но для продвижения гипотетической книги необходима работа в центральной партийной прессе. К такому изданию относилась «Советская Эстония». Первый текст в газете, подписанный фамилией Довлатова, появляется в декабре 1972 года. Инна Гати, заведующая информационным отделом газеты, вспоминает о своем знакомстве с Довлатовым:

Уж теперь не помню, кто привел его в редакцию газеты «Советская Эстония» и почему – в мой отдел. Было это в начале семидесятых. Порог кабинета перешагнул высокий, большой человек, коротко стриженный, с внимательно заинтересованным взглядом. Человек сказал: «Хочу работать в газете».

Гати отмечает, что Довлатов очень спокойно относился к правкам, принимая правила игры. В качестве разрядки он мог позволить себе сочинить «восхваляющий» бдительного редактора текст на официальном бланке газеты:

Обрезанье – мое ремесло!

Человек в коллективе трудом приметен. Четверть века, не покладая ножниц, руководит отделом информации И. И. ГАТИ (Гос. автор, третирующая инспекция). За эти насыщенные вдохновенным творчеством годы ею выброшено из текста 1492 удачных оборота, 763 ярких метафоры и 254 точных сравнения. Общая цифра сэкономленных ею средств за счет недовыплаченных авторам гонораров составила 1 592 336 рублей.

Удачи вам, вдохновенный обрезатель!

На снимке: И. И. ГАТИ выступает на могиле одного из авторов, кончившего жизнь самоубийством.

Прочувственный текст подписан С. Докладовым. Автора панегирика больше беспокоили не правки, а уменьшение «строчности», что напрямую влияло на сумму гонорара. Несмотря на свой отъезд или благодаря ему, он заботился о семье, оставшейся в Ленинграде. Новая семья также требовала расходов. Не всегда выручала и легкость пера. Довлатов вынужденно обращался к «творческому архиву». В ход шли старые ленинградские публикации. Например, «Экономический эффект, или Рассказ о том, как Никеша Квакин пальтишко покупал» порождает эффект узнавания «Эффекта экономии, или Рассказа о том, как мой дружок пальтишко „обмывал"», напечатанного, как мы помним, в «Знамени прогресса».

Собственно, литературные дела Довлатова сдвинулись с мертвой точки удивительно быстро. Случилось это после приема Довлатова на штатную должность в «Советскую Эстонию» в тот самый отдел информации, которым руководила Инна Гати. Случилось это летом-осенью 1973 года. Во многих источниках указывается неверная дата – 1972 год. Это странная ошибка, учитывая известный ход событий: приезд Довлатова в Таллин в начале осени 1972-го, работа в кочегарке, должность ответственного секретаря в «Моряке Эстонии». Все требовало времени. Но и годовой путь к работе в «Советской Эстонии» – невероятно быстрое достижение. Понятно, что поступить на службу Довлатов мог только при симпатии со стороны Гати. Кроме того, назначение визировалось «сверху», так как республиканская газета занимала важное место в системе партийной агитации.

Доброе расположение руководителя отдела информации к своему новому сотруднику постоянно испытывалось на прочность главной проблемой Довлатова:

Наши отношения с ним тоже не всегда были ровными. Случались и раздоры. И неизменно по одному и тому же поводу: время от времени Сергей исчезал, уходил «в загул». Естественно, у меня это вызывало резкий протест. Судите сами. На отделе информации в «Советской Эстонии» лежала большая нагрузка – почти в каждом номере выходила наша полоса «Люди. Факты. События». А работало в отделе вместе со мной всего четыре человека. Когда Сергей после двухтрехдневного «выпадания» возвращался, я с ним ссорилась.