Джон Эллиот - Испанская империя. Мировое господство династии Габсбургов. 1500–1700 гг.

План успеха не имел. Правительство в Лиссабоне разделилось на два соперничающих лагеря, кастильский и португальский, и их постоянные препирательства сделали эффективное управление невозможным. Кроме того, вскоре у лиссабонского правительства начались проблемы с налоговой политикой. Принцессу отправляли в Лиссабон с указанием собирать с португальцев ежегодно фиксированную сумму в размере 500 000 cruzados, которую следовало получать, увеличив существующие налоги и введя несколько новых. Несмотря на то что эти налоги предполагалось использовать, чтобы набрать людей и подготовить экспедиции для возвращения утраченных Португалией заморских территорий, население, которое всегда с ненавистью воспринимало объединение с Кастилией, осталось недовольно, и в 1637 году в Эворе и других городах вспыхнули бунты. К счастью для графа-герцога, из этих бунтов не удалось разжечь пожар общенационального восстания, хотя португальцы заручились обещанием помощи от Ришелье. Низшие слои духовенства встретили бунты с воодушевлением, но аристократы во главе с герцогом Браганса остались к ним глухи, и волнения прекратились сами собой. Однако восстание в Эворе стало зловещим предостережением, что когда-нибудь Португалия может попытаться разорвать путы, связывающие ее с Кастилией. Высшие классы на тот момент были верны Мадриду, но их лояльность подвергалась все более серьезным испытаниям. Аристократия чувствовала, что ее лишили чинов и почестей, а король ею пренебрегает. Коммерческие слои Лиссабона и других городов, расположенных на побережье, начинали ощущать, что уния с испанской короной изжила свою экономическую выгоду. При Филиппе III они компенсировали потерю своей дальневосточной империи за счет создания новой сахарной империи в Бразилии и эксплуатации американских территорий Кастилии. Но в последние годы в испанских колониях наблюдалось усиление дискриминации в отношении португальских купцов, а военной и морской мощи короля оказалось недостаточно, чтобы спасти Бразилию от голландцев. В результате узы, связывавшие Португалию с Испанией, ослабели как раз в тот момент, когда Оливарес стал непрерывно усиливать свое давление с целью сделать ее реальным партнером в «Единении оружия».

Однако первый удар настиг Оливареса не в Португалии, а в Каталонии. Начало войны с Францией в мае 1635 года заметно увеличило стратегическую важность принципата Каталония, поскольку на нем лежала охрана половины границы Испании с врагом. Это делало еще более неприятным тот факт, что отношения каталонцев с Мадридом заметно ухудшились и что Оливаресу не удалось получить от них субсидию до начала войны. Теперь он находился в деликатном положении, поскольку ему приходилось вести войну на территории недружелюбной пограничной провинции, в лояльности которой он больше не мог быть абсолютно уверен. В то же время содействие каталонцев было ему необходимо для пополнения сократившейся живой силы и поддержания королевских доходов. Теперь, когда война с Францией снова увеличила расходы короны, эта необходимость стала особенно острой. Так на финансовый год с октября 1636 по октябрь 1637 года Совету по финансам требовалось предоставить следующее обеспечение:

Помимо этого нужно было еще 2 000 000 эскудо на содержание королевских дворцов, ежедневные расходы флота и пограничных гарнизонов.

Эти цифры дают некоторое представление о том, почему Оливарес считал, что не может оставить каталонцев в покое. Не имея возможности увеличить ни регулярные, ни внеплановые доходы более чем на половину этой суммы, он не мог себе позволить пренебречь какой бы то ни было возможностью собрать еще несколько сотен тысяч дукатов, даже при самых мизерных шансах на успех. Поскольку все прямые способы подобраться к каталонцам были заблокированы, граф-герцог начал вынашивать идею получить от них помощь более хитрым путем. В 1637 году, когда французские войска пересекли каталонскую границу, каталонцы по-прежнему не спешили посылать помощь. В 1638 году, когда французы осадили город Фуэнтеррабия в провинции Гипускоа, Каталония единственная из государств Арагонской короны отказалась предоставить какую-либо военную помощь. Исполнившись решимости заставить каталонцев самих заботиться о себе, «поскольку до сих пор их не беспокоило положение монархии и других королевств», Оливарес решил, что запланированное на 1639 год нападение на Францию следует предпринять на каталонской границе, чтобы каталонцы оказались вовлеченными в войну, нравится им это или нет.

На деле в начале лета 1639 года в Каталонию вошла французская армия, которая 19 июля захватила пограничную крепость Салсес. Падение Салсеса дало графу-герцогу подходящий повод, чтобы еще немного подтолкнуть каталонцев к военному объединению. Каталонский граф де Санта-Колома, занимавший пост вице-короля, получил из Мадрида приказ мобилизовать принципат для участия в войне, чтобы он помог королевской армии отбить захваченную в Руссильоне крепость. Осенью 1639 года вице-король и каталонские министры сделали все, что могли, чтобы побудить взрослое население Каталонии к участию в войне, и неустанно заставляли каталонцев отправлять на фронт провизию. Долгие шесть месяцев продолжалась осада, проходившая в таких ужасных условиях, что многие части, как каталонские, так и другие, дезертировали. Взбешенный их дезертирством Оливарес приказал королевским чиновникам, находившимся в Каталонии, всякий раз, когда на кону стоит благополучие армии, не обращать внимания на нарушение каталонских законов на том основании, что закон о защите страны стоит выше любых местных установлений. Незаконные действия чиновников подтвердили подозрения каталонцев в отношении истинных намерений графа-герцога, и принципат стал все сильнее уклоняться от совместных действий по освобождению Салсеса. Осенью и в начале зимы по всей Каталонии росла ненависть к Мадриду, к вице-королю и к его администрации, в то время как королевские приказы становились все жестче, и от страны постоянно требовали все больше людей и провизии для армии. В результате, когда 6 января 1640 года французы наконец сдали крепость, в принципате уже царила взрывоопасная атмосфера. Аристократия, которая в ходе этой кампании понесла тяжелые потери, ненавидела и презирала графа де Санта-Колома за то, что он поставил приказы Мадрида выше интересов своих сограждан. Барселона и другие города, в конце концов, отвернулись от правительства, которое все двадцать лет ничего не делало, кроме того, что пыталось выжать из них деньги. Крестьянство сильно пострадало от конфискации скота и урожая. Принципат все чаще прислушивался к призывам духовенства крепко держаться за свои исторические вольности и находил сочувствие у каталонской Diputacio, возглавляемой решительным священником Пабло Кларисом, каноником кафедрального собора в Урхеле. Таким образом, к началу 1640 года Оливарес, выиграв кампанию, оказался на грани потери провинции. Вероятно, он еще не сознавал степень опасности, поскольку все его действия в начале 1640 года дают основания полагать, что, по его собственному мнению, он наконец приблизился к осуществлению одного из своих самых заветных стремлений – к реализации «Единения оружия».