Ирина Савицкая - Дипломат императора Александра I Дмитрий Николаевич Блудов. Союз государственной службы и поэтической музы

Жуковскому от 20 апреля 1825 г. [436] Пушкин А. С. Собр. соч. Т. 9. М., 1962. С. 154; Пушкин А. С. Дневники и записки. СПб., 1995. С. 225. Учитывая мнение А. С. Пушкина о том, что «литература кой-какая у нас есть, а критики нет» [437] Пушкин А. С. Собр. соч. Т. 9. М., 1962. С. 159. , способности Блудова, в случае их творческой литературной реализации, могли бы оказаться полезными. По мнению П. А. Вяземского, этого не произошло [438] Вяземский П. А. Записные книжки. М., 1992. С. 149. .

Тот ролевой тип, который в среде русских литераторов был определен Блудовым самому себе, в известной степени, базировался на нормах должностного поведения и не позволял ему отдать приоритет занятиям литературой перед служебными обязанностями. Возможно, это объясняет его напряженное психологическое состояние, постоянную неуверенность, которую он испытывал в общении с литераторами, и о которой признался только И. И. Дмитриеву. «Мне всякий раз, — писал Блудов И. И. Дмитриеву, — когда я думаю приняться за перо, приходит на мысль, что эти два слова для вас [439] Орфография дана в соответствии с текстом источника. не имеют никакого интереса — и что письмо мое, несмотря на свой формат и кратость, падет к вам в руки со всей тяжестью официального и пустого отношения» [440] Письма разных лиц к Ивану Ивановичу Дмитриеву. 1816–1837. М., 1867. С. 88. .

В определенной мере официальная роль, базирующаяся на нормах должностного поведения [441] Подробнее см.: Меднис Н. Е. Официальная роль в русской литературе и культуре XVIII–XIX вв. // Литературный процесс и развитие русской культуры XVIII–XIX вв. Таллин, 1985. С. 65–67. (в случае Блудова — чиновника-дипломата), определяла границы сферы возможных для него действий на литературном и переводческом поприще.

Рассмотрение межпоколенческой трансляции ценностей, установок и опыта позволяет обобщить эмпирические наблюдения. Из державинского круга на литературные вкусы Блудова едва ли оказали заметное влияние И. Ф. Богданович (1743–1803), П. Л. Вельяминов (ум. 1805; вступил на военную службу в 1762 г., скорее всего, он был ровесником Державина) и Н. А. Львов (1753–1803). Редко бывал у Державина В. В. Капнист (1757–1823), поскольку он жил в своем поместье Обуховке, где был избран предводителем дворянства Миргородского уезда. В год рождения Д. Н. Блудова (1785) Капнист стал киевским дворянством в губернские предводители.

Из поколения «шестидесятников» наиболее были близки по духу и взглядам Блудову — И. И. Дмитриев (1760–1837), Н. М. Карамзин (1766–1826) и В. А. Озеров (1769–1816). Блудов чаще общался с Дмитриевым и Озеровым. Общение Блудова с современными литераторами носило достаточно интенсивный характер.

Представляет интерес смысловая структура понятия «поколения» применительно к отношениям Д. Н. Блудова со старшими. И, прежде всего, с И. И. Дмитриевым (1760–1837) — государственным деятелем, поэтом и баснописцем, другом Н. М. Карамзина и Г. Р. Державина, представителем сентиментализма.

Дмитриев был старше Блудова на четверть века и моложе Державина на 17 лет. Почти ровесник Н. М. Карамзина он был старше знаменитого историка всего на шесть лет. По мнению кн. П. А. Вяземского, А. С. Пушкин в VIII главе «Евгения Онегина», «вероятно, имел в виду И. И. Дмитриева»: Тут был в душистых сединах / Старик, по-старому шутивший:/ Отменно тонко и умно, / Что нынче несколько смешно [442] Песков А. М. Поэт и стихотворец Иван Иванович Дмитриев // И. И. Дмитриев. Сочинения. М., 1986. С. 5. . Манеры конца «осьмнадцатого столетия», стиль утонченного остроумия и изысканной вежливости Дмитриев сохранял до конца своей жизни. Безусловно, литературным учителем Блудова наряду с Державиным и Карамзиным был Дмитриев. Как писал В. А. Жуковский, «Дмитриев установил поэтический язык» [443] Жуковский В. А. Эстетика и критика. М., 1985. С. 322–323. .

Характер сложившихся у Блудова отношений с Дмитриевым, раскрывают письма, хранящиеся в РГАДА [444] РГАДА, ф. 1274, on. 1. ч. 2. ед. хр. 1751. , двенадцать из которых опубликованы еще в 1867 г. [445] Письма разных лиц к Ивану Ивановичу Дмитриеву. 1816–1837. М., 1867.

До отъезда Блудова в Петербург он мог встречаться с Дмитриевым в Москве. Позднее, в Петербурге, где Дмитриев жил с 1810 г. по 1814 г. Однако поскольку большую часть времени Дмитриев жил в Москве (1799–1819 гг. и 1814–1837 гг.), Блудов мог поддерживать с ним отношения, в основном, по переписке.

В Москве Дмитриев поселился у Красных ворот, вел неторопливую жизнь, общаясь с близкими ему людьми. В их числе были Н. М. Карамзин, В. А. Жуковский, Ал. И. Тургенев. По желанию Александра I в 1806 г. Дмитриев вернулся на службу в Московский департамент Сената, а в 1810 г. переехал в Петербург, где был назначен членом Государственного совета и министром юстиции [446] Песков А. М. Поэт и стихотворец Иван Иванович Дмитриев. В кн.: Дмитриев И. И. Сочинения. М., 1986. С. 7. . Письма отражают пиетет Блудова перед Дмитриевым, а также содержательную сторону их общения.

Дмитриев вел обширную переписку со многими лицами. К Блудову он обращался, главным образом, с просьбой о покупке для себя книг за рубежом. Но Блудову хотелось от их переписки большего. Мешало чувство робости по отношению к Дмитриеву: «О чем же, так думал я, буду писать, какая идея, достойная вас, может выйти из моей бедной головы, обремененной так называемыми текущими делами» [447] Письма разных лиц к Ивану Ивановичу Дмитриеву. 1816–1837. М., 1867. С. 88. .

Блудов отдавал себе отчет, что его характер, привычки или как он говорил «странности», давно известны Дмитриеву, которого он в письмах всегда называет «ваше высокопревосходительство» [448] Там же. С. 87. . В числе таких «особенностей» или черт своего характера Блудов выделял «боязнь страха быть в тяжесть», которую он называл «особой нравственной болезнью», томившей его [449] Там же. .

Он откровенен с Дмитриевым в отношении повседневной жизни, состояния здоровья и духа, психологических проблем и настроения. Однако в тех случаях, когда Блудов пишет о своих впечатлениях в отношении состояния отечественной словесности, то позволяет себе вводить в письма Дмитриеву элементы литературной критики, на основании которой мы можем в какой-то мере судить о стиле Блудова-критика [450] Там же. С. 64. .

Представляет интерес письмо Блудова из Петербурга от 20 июня 1820, написанное им вскоре после возвращения из Лондона, и отправленное в Москву Дмитриеву. Характеризуя общее состояние современной русской литературы, Блудов находит его «плачевным» [451] Там же. . Упрекнув Дмитриева в измене музам для юстиции и литературном молчании, а Жуковского в пристрастии к придворной педагогике, Блудов в отношении себя неоднократно использует определение «верный Арзамасец», воспринимающий критику и замечания Дмитриева «с радостью» и «смирением» [452] Там же. С. 56. .