Валерий Байдин - Древнерусское предхристианство

Лишь к концу XIX столетия художественная культура России, потерявшая себя на окраинах европейского мира, осознала необходимость возврата к истокам. Были заново открыты сокровища каменного и деревянного зодчества, средневековой иконописи, церковного пения, священного узорочья, многообразного народного творчества. Возникло замечательное искусство «русского модерна». Родная старина, преданными хранителями которой оставались старообрядцы, вновь оказалась жизненно необходимой, стала обретать забытое величие и поразительную глубину.

Архаика неисчерпаема. Она граничит с вечностью, касается истоков веры и культуры. Ни одно посвящённое ей исследование не избавлено от неточностей и ошибок. Многие давно устоявшиеся научные положения, по сути, являются лишь предположениями. Путь к познанию постоянно проходит через этап догадок. Данная книга также содержит не всегда бесспорные утверждения, и это неизбежно. Её цель состоит в преодолении застарелых предубеждений в отношении древнерусского язычества, а также современных, наивных и вредоносных, «неоязыческих» мифов. И то, и другое уводит от давно назревшего всестороннего научного изучения истоков древнерусской цивилизации и её многовекового движения к принятию христианства.

Во все времена прошлое предопределяло будущее. Древнейшая история – это эпоха зарождения в народном сознании наиболее стойких культурных архетипов. Их творцы обладали пророческим даром, постигали великие истины, меняли души людей, предопределяли веру и судьбу народов. Значение их духовных озарений позволяют понять слова К-Г.Юнга: «Говорящий праобразами говорит как бы тысячью голосов, он пленяет и покоряет, он поднимает описываемое им из однократности и временности в сферу вечносущего, /…/ и таким путем высвобождает в нас все те спасительные силы, что извечно помогали человечеству избавляться от любых опасностей и превозмогать даже самую долгую ночь». [619]

Всё XX столетие в общественном сознании России преобладало мнение о «мрачном, варварском» Средневековье. Впоследствии столь же предвзятые определения стали относить к древнерусской, дохристианской эпохе. Была произвольно установлена новая точка отсчёта начала русской культуры – с Владимирова крещения. Но беспамятство рождает невежество. До сих пор остаются верны горькие слова А.С. Пушкина, написанные в 1826 году: «Россия слишком мало известна русским».

В этой книге сделана попытка восстановить в общих чертах «символ веры» древних русов и их представления о прекрасном. Реконструкция неизбежно приводит к умозрительному воссозданию «целого», которое в законченном виде не существовало, раздроблялось на частности и «белые пятна». Привести в систему скудные и разрозненные источники, относящиеся к зарождению и развитию древнерусской цивилизации, позволяет лишь её никогда не терявший цельности язык. Он являлся главным «святилищем веры», в течение тысячелетий на огромных пространствах сохранял удивительную стойкость, поддерживая духовное и кровное единство далёких предков русского народа.

Все культуры имеют единую корневую систему – pueritia humanitatis. История современного человечества началась вместе с возникновением мифов о происхождении мира и рождении «первочеловека», с появлением годового круга священных обрядов и «знаков откровения». Переход индоевропейцев от хтонических культов к почитанию солнца ознаменовал величайшую духовную революцию. Вид «сияющего неба» * deiṷo предвосхитил образ и дал первое имя Бога – Deus, Θεóς, Diaus . Прозвище солнцеликого божества неба * Sur вошло в древнеевропейский Первомиф о сотворении из божественного света братьевпервопредков: медведя * urs и человека * rus . Это предположение, как и другое – о сохранившемся у проторусов и их потомков самоназвании древних европейцев, связанном с почитанием «небесного медведя», остаются гипотезами. Их сложно подтвердить или опровергнуть, но слишком легко отвергнуть. Существование этнонима русы у древнейших славян отразилось в дописьменных источниках – в гидронимике и топонимике Центральной и Восточной Европы. Оно объясняет внезапное всплывание и стремительное распространение в VI–VIII веках этого общенародного имени на огромной территории, в эпоху объединения восточнославянских племён и возникновения государства под названием Земля руськая .

Мировоззрение древних русов являлось всецело мифопоэтическим, существовало в «большом времени» (М.Бахтин). Они создавали образы живого мироздания, а не отвлечённые философские или богословские понятия. При этом красота мира оставалась таинственной, тайна бытия – красивой. Суть «свето-огненного божества» была непостижима. «Неосязаемый и неисповедимый» небесный свет проявлялся в зримых и ощутимых ипостасях, но его источник не имел образа. Наполненные глубоким символизмом обряды солнечного коло являли собой средоточие древнерусской религии. Череда праздников год за годом переживалась словно нескончаемая мистерия небесно-земной жизни: рождение света в колядную ночь, сотворение мира в предутренних таинствах Масленицы, вхождение купальского солнца в многодневный годовой полдень, прощание с ним на вечернем закате в праздник Вересеня… Ежегодно в Радоницу души предков (родителей, кумов, русал, сеней) незримо спускались на землю и «одушевляли» новое поколение потомков – в таинстве кресения вновь и вновь воскресал древний род.

В VIII–IX веках языческое единобожие получило строгие, зрелые формы. Имя Сварога было запрещено к произнесению и заменено его величальными прозвищами: Перун «порождающий, разящий» , Род «родовой, родной» и др. Вероятно, тогда же русы восприняли идею богосыновства, о чём свидетельствует почитание Парены – огнесветлого существа, ежегодно сходящего к людям в огне купальского костра и вновь возносящегося к Перуну. В сознательном отказе от изображений Сварога проявилась древнерусская религиозная апофатика. Божество постигалось в неостановимом потоке бытия, в даре мысли и слова, в священных знаках и обрядах. Знаменательно, что главным доводом в «испытании вер» князем Владимиром «Повесть временных лет» называет не «хитрые сказания» каждого о своей вере, а богослужебный обряд: «Вѣси, княже, яко своего никтоже не хулить, но хвалить. /…/ испытай когождо ихъ службу, и кто како служить Богу». [620]

Народная вера останется безжизненным «этнографическим наследием», если академическое изучение её частностей не приведёт к изучению целого, если научная интуиция в истолковании её символов не соединится с художественным «вчувствованием». Исследования такого рода следует отнести к «инонаучной форме знания, имеющей свои законы и критерии точности». [621] Этот путь был намечен А.Н. Афанасьевым в трёхтомном труде «Поэтические воззрения славян на природу» (18651869).