Валерий Байдин - Древнерусское предхристианство

Кресная вера прарусов вобрала в себя древнейшие представления о зачатии- кресении новой жизни вместо старой плоти, обречённой на умирание. Кресом называли переселение душ умерших в тела только что родившихся. На Масленицу начиналась годовая пора родин, и в древней общине появлялась новая череда младенцев. Как полагали, при рождении они обретали лишь плоть и дыхание (животную душу), а присущий человеку дух получали на Радоницу от спустившихся из ирия предков. Первобытное «бессмертие крови» в эпоху патриархата сменила вера в «бессмертие духа», умершие возрождались в новорожденных, передавая им свою наследственность: облик, склонности и дарования. Жизнь и смерть чередовались в родовом сознании, словно явь и сон. Понятия о личном бессмертии не существовало. Все члены общины были неразрывно связаны при жизни телом и кровью, а после кончины единородственными душами. Из памяти и жизни рода исчезали только изгои. Их недобрые души не окликали перед Радоницей, не кресили всеобщими молитвами с тем, чтобы они вернулись к жизни в облике потомков.

Можно предположить, что словами крес, крёс, крас, кресе́ние именовалось и главное таинство года, совершавшееся в дни летнего солнцеворота. Однокоренные названия kres, kris, krijes для «Иванова дня» сохранились у балканских славян. [392]Древнерусские крѣсъ, крѣсины «солнцеворот, солнцестояние», от которых произошли слова кресение, воскресение , восходят к праславянскому * krĕsъ . По мнению языковедов, оно означало «прежде всего, возрождение и лишь побочно – связанный с ним купальский огонь», [393]впоследствии это слово стало означать «поворот», «солнцеворот». [394]Наступавший после Радоницы сорокадневный месяц в древнерусском календаре (наряду с простонародным изок – «кузнечик») именовали кре́сень, кре́сник, а чуть западнее – красавiк . В течение всего кресеня длились обряды пробуждения земли, благословения посевов и их оберегов.

Впоследствии прилагательное крѣсный относилось к «повороту в болезни, к выздоровлению», [395]родство с праславянским * kresiti сохранило словенское krĕsьнъ(jъ) «бодрый, резвый, сильный, крепкий». [396]Глагол кресáть, кресúть значил не только «высекать огонь» (откуда кресало, крéсиво и, на следующей ступени, креснúца «светляк»), но и «оживлять, возрождать», «давать новую жизнь».

Крес (равноконечный крест, крест в круге) относился к древнейшим священным символам и обладал множеством значений: возрождение солнца и священного огня, кресение (переселение) души из мёртвого тела, четыре фазы солнца и стороны света, соединение двух полов, жизни и смерти, неба и земли, Бога и человека. Почитание индоевропейцами этого знака насчитывало несколько тысячелетий. Римлянам косой крест был известен как crux decussatim «крест в виде Х». Таким же, по церковному преданию, явилось распятие апостола Андрея. Родственными и созвучными латинскому crux, crucis являются германское Kreuz и английское cross в значении «крест», а также древнерусское крес. Его возведение к более позднему * krьstъ – фонетически невозможно. [397]Слова с основой *kres– употреблялись задолго до крещения Руси: кресцá «куча снопов» , крéсище «укладка хлеба», кресло «задок саней», наречие кресь «лучше». [398]Смешение слов крес и крѣст началось не ранее середины I тысячелетия.

В Средневековье словом крес, крёс называли воскресенье, оживание после болезни и жизнь, как таковую. О последнем значении свидетельствуют поговорки «кресу нет – нет /…/ житья, взнику», [399]«не бывать ему на кресу», не выздороветь. [400]В русских диалектах кровь называли краска, а красный цвет крась. Прилагательное «красный» со временем изменило обрядовое значение «кресящий; воскресший» на «священный» (красный цвет на иконах, «красный угол» для икон и под ним «красная лавка» в избе, «красная площадь»), «почётный» («красному гостю – красное место»), а затем «красивый» («красные сапожки» и др.). [401]

К предхристианской древности относился обычай похорон на берегу реки и вкапывания на могиле поминального бдына «столба» из ствола свежей ивы, вербы. В предхристианские времена над захоронением стали возводить крест из жердей вербы, оплетённых лозой. Он легко приживался во влажной земле, срастался с перекладинами и вырастал в дерево, весенние побеги которого раньше других растений покрывались пушистыми цветками, знаменуя кресение души. Возможно, следы этого древнеевропейского погребального обычая остались в средневековом образе «процветшего креста» и в названии «плакучая ива». На Руси пучки вербы, и особенно, краснотала с багровыми стеблями и розоватыми цветками, считались целительными оберегами, а после приятия православия превратились в живые символы грядущего воскресения Христа, их сопровождала игра слов в народном названиии праздника «Вербное воскресение».

Доказана родственная связь древних слов-близнецов крес и краса. [402]Значение праславянского *krasa «убедительно реконструируется, как “цвет жизни”, откуда затем – “красный цвет, румянец (лица)”, “цветение, цвет (растений)” и, наконец, более общее – “красота”». [403] При этом следует расширить понимание слова краса. Оно означало не только «красоту, украшение», но и «радость», «потомство, дети». [404]Слова «красить», «красивый» и их производные некогда относились к светло-огненному началу, к купальскому «живому огню». [405]Прилагательное «красный» являлось синонимом слова кресный, (кресёный, воскресший) «вернувшийся к жизни».

Понятие «красота» вовсе не совпадало с однозначными лѣпый «любый, милый», лѣпота «привлекательность, великолепие», пригожий «красивый». [406] Крѣс, краса, крѣсение – слова, родственные по происхо ждению и смыслу. Краса знаменовала веру в возвращение к жизни: в весеннее кресение, возрождение красного (кресного) солнца и душ предков. От этого корня происходит название красной (кресной) горки – родового святилища, где на Радоницу среди могил зажигали кресалом – кресúли, красúли священный костер и молились о кресении умерших. Тот же смысл следует видеть в стойком выражении «красна девица» – так называли девушку, которая была способна, рождая детей, кресить жизнь рода.

Глубокое восприятие кресения в живом мире, уверенность в бессмертии души и жажда чуда спустя века привели к неколебимой вере в немыслимое – в Христа воскресшего.

Соединение зрительных образов креса и креста произошло в облике косого «андреевского креста» и восьмиконечного «русского креста» с косой перекладиной внизу – самого яркого символа древнерусского предхристианства. Задолго до Владимирова крещения возникло всенародное почитание Иоанна Крестителя, о котором в народе попросту говорили, что он «купал Христа». В русских диалектах сохранилось его прозвище Иван Купатель, Иван Купальник. [407]Церковный праздник Рождества Иоанна Крестителя – Ивана Купалы, древнего кресителя, имя которого дало Руси бесчисленное множество Иванов, был отнесён к летнему солнцевороту (24 июня). Вероятнее всего, крещение Руси князем Владимиром произошло именно в дни купальских празднеств. Церковный образ этого «христианина до Христа», объединил русов, и не без его воздействия они начали называться крестьянами – «крестящими», «крещеными», еще не став, по сути, христианами. Слово крестьянин , которому у белорусов и украинцев соответствует селянин , следует считать собственно русским. [408]Впоследствии под воздействием греческого xpiariavoc; (от Xpiatoq «Помазанник», понимаемого как «крестящий, воскресающий») возникло книжное – христиане, отделившееся от народного, предхристианского крестьяне.