Игорь Сенченко - Российская империя, Аравия и Персидский залив. Коллекция историй

Представлял интерес Маскат и для кораблей Военно-морского флота России — как место загрузки углем по пути следования на Дальний Восток и в Персидский залив. «Командиры наших военных судов, — отмечал министр иностранных дел России В. Н. Ламздорф в депеше И. А. Зиновьеву, послу в Константинополе (21.01.1904), — неоднократно указывали на Маскат, как на пункт во всех отношениях наиболее удобный», по сравнению с другими портами Персидского залива, «для устройства в нем склада каменного угля». Необходимость в нем «испытывают все заходящие в Персидский залив русские военные и торговые суда».

Аналогичные соображения содержатся, кстати, и в ответе начальника Главного управления торгового мореплавания и портов России (12.02.1904) на запрос МИД относительно учреждения консульского поста в Маскате. «Вверенное мне управление, — говорится в нем, — обратило на Маскат внимание еще при совершении пароходами РОПиТ пробных рейсов в порты Персидского залива. … Предлагало устроить в Маскате склад русского угля, могущий служить как для надобностей пароходов РОПиТ, совершающих срочные рейсы в порты Персидского залива, так равно и … для кораблей русского военного флота. … Полагаю, что осуществление предложения об учреждении русского консульства в Маскате явилось бы весьма важной мерой в ряду совокупности мероприятий по Персидскому заливу, подготавливаемых … к осуществлению в ближайшем будущем» (29).

«Русское дипломатическое представительство, учрежденное в Маскате, — говорилось в записке МИД Российской империи, — правильно осведомленное на месте о событиях в крае, несомненно, могло бы … своевременно предвидеть и предупреждать нежелательные там, с точки зрения отечественных интересов, явления, … и служить проводником интересов России на всем юго-восточном побережье Аравийского полуострова» (30).

На необходимость тщательной проработки вопроса об открытии в Маскате консульства Российской империи граф В. Н. Ламздорф указывал послу в Константинополе И. А. Зиновьеву в письмах трижды (21 января, 11 марта и 2 апреля 1904 г.) (31). Находясь в Маскате и отстаивая интересы России, русский консул мог бы, как полагал граф В. Н. Ламздорф, оказывать также «нравственную поддержку султану», и сдерживать тем самым «беспрепятственное хозяйничанье» англичан в этом важном стратегическом пункте, лежащем на морских торговых коммуникациях, идущих в Персидский залив (32).

Соображения МИД Российской империи и лично графа Владимира Николаевича Ламздорфа относительно целесообразности учреждения консульского поста Государства Российского в Маскате посол И. А. Зиновьев, курировавший в то время деятельность российских дипломатических миссий в Персидском заливе, разделял. Вместе с тем к идее министра иностранных дел насчет «российского противовеса» сложившемуся в этом районе вообще и в Маскате в частности преобладающему политическому влиянию Англии относился критически. Считал претворение такой идеи в жизнь делом маловероятным (33). Обращал внимание на то, что договоры, заключенные англичанами и с Маскатом, и с шейхами целого ряда других аравийских княжеств, ставят их в зависимое от Англии положение. И что английский политический резидент в Бушире, имеющий в своем распоряжении отряд базирующихся в Персидском заливе военных судов и широкую сеть агентов, гласных и негласных, плотно контролирует ситуацию и в Маскате, и в шейхствах Договорного Омана, и в районе Персидского залива в целом. Внимательно следит за исполнением шейхами подписанных ими договоров и взятых на себя обязательств, и в первую очередь в части, касающейся их сношений с внешним миром (34).

Указывая на «не прошедшие бесследно» продолжительные связи правящего в Омане семейства с англичанами, напоминал, что султаны Маската «раньше других прибрежных арабских владетелей … вступили в дружественные сношения с англичанами, в покровительстве коих постоянно нуждались». Притом как для защиты своих земель «от посягательств ваххабитских эмиров, пытавшихся распространить их владычество на всю Аравию, так и для поддержания своей власти среди населения самого Омана». Не преминул упомянуть и о назначенном англичанами султану Маската (1873) и все еще выплачиваемом тогда ими ежегодном финансовом пособии в размере 9000 фунтов стерлингов (35).

С учетом всего сказанного выше, резюмировал посол, «приходится усомниться в возможности осуществления предложения Императорского министерства создать в Маскате противовес влиянию Англии», равно как и оградить султана Маската «от произвольных притязаний англичан» (36). «Мы не в состоянии будем доставить султану все те выгоды, которые он извлекает из тесных сношений с Англией. Но если бы даже и могли это сделать, то в таком случае англичане не поколебались бы, конечно, принять еще более решительные меры в видах закрепления влияния своего в Маскате…» (37).

«Еще менее благоприятных для России результатов», по мнению посла, можно было ожидать тогда «от попытки вступить в сношения с шейхами арабских племен „Берега пиратов“», связанных по рукам и ногам договорами с Англией (38). Что касается Бахрейна и Кувейта, то и там, отмечал посол, «влияние Англии равным образом прочно уже обеспечено». Одним словом, заключает И. Зиновьев, «все Аравийское побережье Персидского залива представляется пока почвой мало удобной для политического соперничества нашего с Англией. Соперничество это неизбежно приведет нас к одним отрицательным результатам».

В виду этого полагаю, делится своими соображениями посол, что консульство наше в Маскате может иметь для России значение «лишь с точки зрения наблюдения за деятельностью англичан и покровительства нашей торговле. … Нельзя, вместе с тем, не отнестись к этим двум интересам с полным вниманием». И потому представляется «необходимым безотлагательно обсудить те шаги, которые нам предстоит сделать в видах открытия консульства в Маскате» (39).

Россия, подчеркивает посол, «не связана с Маскатом никакими договорами», и на султана Маската «нельзя смотреть как на самостоятельного государя». Поскольку же «попытка наша учредить в Маскате консульство будет, без всякого сомнения, встречена англичанами с предубеждением, то необходимо позаботиться о том, чтобы предупредить отказ или даже дачу уклончивого ответа со стороны султана». Более того, «обеспечить нашему консулу в Маскате такой прием, который не поставил бы его на первых порах в неловкое положение, несовместимое с достоинством Великой Державы нашей, которую он будет представлять» (40).

Для того чтобы закрепиться в Маскате, посол считал целесообразным начать действовать через Францию. «Небесполезно было бы, — указывал он, — войти предварительно в переговоры с французским правительством, которое имеет в Маскате своего консульского представителя, и выведать, насколько оно … расположено оказать нам содействие в осуществлении нашего намерения». Может быть, русское правительство признает даже резонным «поручить защиту интересов России в Маскате, на первых порах, французскому консулу» (41).