Игорь Сенченко - Российская империя, Аравия и Персидский залив. Коллекция историй

Соображения, высказанные И. А. Зиновьевым, сочли в Санкт-Петербурге обоснованными и заслуживающими внимания.

Ознакомление с копиями документов МИД Франции, хранящимися в отделе исторических документов Культурного фонда Абу-Даби (ОАЭ), дает основания предполагать, что впервые вопрос о возможности политико-дипломатического утверждения себя Россией в Маскате, если так можно сказать, зондировался Санкт-Петербургом в 1901 году. Пионером российской политической разведки в Омане был, похоже, В. Леонтьев, брат представителя России в Абиссинии. В марте 1901 г. он посетил Маскат по пути из Европы в Джибути. Французский консул в Маскате доносил в Париж, что В. Леонтьев «проявлял повышенный интерес к персоне султана»; старался понять, «насколько реальны возможности России в плане налаживания с ним политического диалога». Неоднократно встречался и подолгу разговаривал с ним, «с глазу на глаз» (интересное замечание, указывающее на то, что В. Леонтьев мог знать арабский язык). При прощании с владыкой Омана в знак благодарности за оказанное ему гостеприимство В. Леонтьев подарил султану «богатый револьвер» (42).

Из депеши русского консула в Басре от 19.01.1912 г., ссылающегося на его беседу с французским вице-консулом в Маскате г-ном Jeannier, следует, что в столице Омана проживали в то время два русскоподданных. Один из них, «армянин Баграт Микиртичевич Гаракуюмчанц (загранпаспорт выдан в Тифлисе, 30 октября 1909 г.)», занимался торговлей оружием. Обвинялся маскатскими властями «в краже ружей у одного местного торговца».

С учетом сказанного французский дипломат предлагал «взять на себя защиту интересов русских подданных в Маскате, подобно тому, как русский консул в Бассоре [С. В. Тухолка] оказывал покровительство французским подданным».

В связи с запросом французского консула, уведомлял С. Тухолка, он лично находит, что данный вопрос — скорее в компетенции русского консула в Бушире, нежели в Басре, «хотя о наблюдении за положением дел в Маскате, упомянуто и в выданной ему инструкции» (43).

Из сказанного выше видно, что вопрос об учреждении русского консульского поста в Маскате, активно обсуждавшийся во внешнеполитическом, торговом, морском и военном ведомствах Российской империи, в практическом плане решен так и не был.

Значительное место в донесениях русских дипломатов о положении дел в Маскате и на Аравийском полуострове в целом, как видно из документов, хранящихся в АВПРИ, занимала информация о поставках оружия. Осуществлялась она главным образом через контролировавшийся англичанами Маскат, который они называли «оружейное депо Аравии».

«Главным центром торговли оружием в Персидском заливе, — докладывал (1910) послу в Константинополе Николаю Валерьевичу Чарыкову (1855–1930) консул в Басре Сергей Владимирович Тухолка, — является Маскат». Покровительствует «оружейной коммерции» сам султан. «С каждого ружья, ввозимого в Маскат, он взимает в свою пользу известную пошлину» (44).

В Маскат, сообщали русские дипломаты, оружие доставлялось британскими судами, из Англии и из Индии. Затем с торговыми караванами перевозилось в земли Внутренней Аравии, а судами перебрасывалось в Персию и порты Аравийского побережья Оманского и Персидского заливов. Часть оружия складировалась на Бахрейне и в Кувейте, откуда на парусных лодках ( бутрах ) оно ввозилось в Месопотамию. Через Маскат, Кувейт и Бахрейн оружие уходило также в Неджд и Хиджаз (45).

Одними из крупнейших посредников-оптовиков в торговле контрабандным оружием в Басре документы АВПРИ называют «агентов английского Торгового дома „Дерби и Эндрюс“, арестованных турецкими властями, и тамошнего французского консульского агента Асфаря» (46).

Англичане, «строго, — по выражению русского консула в Багдаде, — оберегавшие свои колониальные владения от ввоза огнестрельного оружия, хотя бы то было и безобидное охотничье, в то же время усердно снабжали им племена в интересовавших их провинциях» в Турецкой Аравии и в Месопотамии (47).

По оценке Н. Пассека, генерального консула Российской империи в Бендер-Бушире, «в 1902 г. ввоз оружия и амуниции в Маскат составил 471 104 руб., в том числе Англией — 380 078 руб.». Вторым по величине поставщиком оружия в Аравию была Франция (48).

В период с 1898 по 1904 гг., информировал консул Российской империи в Джидде Владимир Владимирович фон Циммерман (21.07.1904), через Джидду, в том числе транзитом из Маската, «прошло более 70 тыс. скорострельных ружей». Посредником в контрабанде оружия выступал тесно сотрудничавший со старейшиной местных лодочников английский торговый дом «Gellatly Hankey & Co». Ружья индийской работы продавались «по баснословно низкой цене — от 3 до 5 серебряных меджидие (4 руб. 80 коп. — 8 кредитных руб.)» (49).

По мнению российских дипломатов, Англия, вооружая племена Прибрежной и Внутренней Аравии, «как раньше племена Йемена», преследовала одну конкретную цель — «подготовку арабского населения к восстанию против турецкой власти» (50). «Значение систематического, находящегося под особым покровительством английских консульских властей снабжения прилегающих к Персидскому заливу турецких и персидских провинций усовершенствованным огнестрельным оружием, — говорится в документах МИД Российской империи за 1896 г., — определить нетрудно. Если и при нынешнем вооружении пребывающих в постоянном брожении арабских племен авторитет турецкого и персидского правительств нельзя признать удовлетворительным, то с улучшением вооружения кочевников положение названных правительств в этих краях станет еще более затруднительным, что, несомненно, согласуется с видами англичан» (51).

Повышенное внимание русских дипломатов к оружейной торговле в Маскате объяснялось еще и тем, что из Маската (через Персию и Афганистан) контрабандное оружие попадало в среднеазиатские владения Российской империи.

«В Маскате, — извещал консул в Бушире Н. Пассек (02.12.1905), — недавно поселились три афганца, которые систематически получают» через одного тамошнего мусульманина «большие партии ружей Мартини, уплачивая за таковые русскими золотыми». Оплата ружей «русским золотом наводит на мысль, что ружья эти скупаются через посредство афганцев для пограничных с ними мусульманских племен нашего Южного Туркестана» (52).

Вскоре, как бы в подтверждение обоснованности такого предположения, в Санкт-Петербург поступила телеграмма следующего содержания: «Только что получено известие, — сообщал из Новой Бухары (24.12.1905) статский советник Яков Яковлевич Лютш (1854–?), — о перевозке караваном из Афганистана партии оружия» (53).

«Систематические закупки афганцами оружия в Маскате продолжаются, — говорится в донесении Н. Пассека от 5 января 1906 г. — Расчеты производятся: большей частью — российской пятирублевой монетой нового чекана и трехрублевыми кредитными; меньшей частью — английскими банкнотами». Оружие, ввозимое в Маскат, — в основном английского и французского производства (54).