Игорь Сенченко - Российская империя, Аравия и Персидский залив. Коллекция историй

Посол акцентировал внимание Ш. Ибрагимова на том, что «его личная популярность» среди населения Джидды и в племенах Хиджаза, определенно, способствовала бы «успешному ведению дела»;

— проявлять в работе «крайнюю осторожность», дабы «не сделаться предметом наветов» англичан, «опасных и ловких интриганов», или «не возбудить несбыточных надежд среди населения»;

— определить «размер власти турецкого султана в Аравии, равно как и в смежных с ней землях»;

— «обратить внимание на торговлю в Аравии, как портовую, так и внутреннюю»; и решить, «не представляется ли возможность российскому купечеству завязать непосредственные торговые сношения с Аравией», «могут ли русские купцы с успехом конкурировать там с иностранными державами, и в чем именно»;

— выяснить «значение портового города Ямбо [Йанбу]», его роль и место в торговле края и в «перевозке пилигримов». В случае, если Вы «найдете необходимым поставить в Ямбо [Йанбу] доверенное лицо, — говорилось в инструкции, — для наблюдения за пилигримами, то имеете войти с предложением о его назначении, с изложением мотивов, требующих оного»;

— держать в фокусе внимания политику, преследуемую на Аравийском побережье Красного моря европейскими державами, прежде всего Англией;

— следить за положением дел в Абиссинии, за «мерами, принимаемыми там Италией»;

— делать все возможное, чтобы «государство наше имело в Аравии высокое, подобающее ее могуществу значение» (9).

«В виду состоявшегося назначения действительного статского советника Ибрагимова консулом в Джидду, — писал в записке директору канцелярии МИД князю Валериану Сергеевичу Оболенскому (10 декабря 1890 г.) начальник Азиатского департамента МИД, — и скорого отъезда к месту служения надлежит обеспечить его экземпляром русского шифра». Речь идет о шифре «за № 375», предназначенном «для сношений с вверенным мне департаментом и посольством в Константинополе» (10).

Деятельность Шахимардана Мириясовича Ибрагимова в Аравии была короткой, но яркой. Первым из российских дипломатов он посетил Мекку, совершил паломничество к Каабе. Из биографии Ш. Ибрагимова известно, что родился он в 1841 г., в Оренбургской губернии. Воспитывался в Сибирском кадетском корпусе, но «курса наук в этом заведении не окончил». Состоял в Омском полубатальоне военных кантонистов (в качестве воспитанника); готовился там «в переводчики с татарского языка». Начинал службу письмоводителем Кокчетавского окружного приказа. Затем был прикомандирован к канцелярии военного губернатора области сибирских киргизов. Работал переводчиком (с 11 ноября 1845 г.), а потом (с 10 января 1868 г.) — столоначальником Петропавловского городского управления. Дружил с Чоканом Чингисовичем Валихановым, чингизидом, знаменитым казахским историком-востоковедом, этнографом и просветителем. В 1870 г. был переведен в Ташкент — на «должность переводчика с персидского и татарского языков (с 24 ноября 1870 г.) при канцелярии Туркестанского генерал-губернатора, генерал-адъютанта фон Кауфмана».

В 1871 г. «с наилучшей стороны проявил себя в комиссии по выявлению возможности применения русского алфавита к чтению и письму на сартовском (узбекском) языке». С 1870 по 1878 гг. являлся редактором газеты «Туркестан вилайети газети» (издавалась на двух языках — узбекском и казахском). Входил в комиссию по расследованию фактов незаконной скупки крупных земельных участков «группой господ-ташкентцев», имевших, «благодаря своему служебному положению, сильное влияние на местное население». Являлся членом туркестанского отделения Общества любителей естествознания, антропологии и этнографии (11). Участвовал в военных кампаниях, в том числе в Кокандском походе. 1 июля 1878 г. был назначен на должность и. о. старшего чиновника по дипломатической части при генерал-губернаторе. В составе официальных делегаций посещал Германию и Францию.

12 октября 1882 г. приказом нового Туркестанского генерал-губернатора Михаила Григорьевича Черняева (1828–1898) был, «по прошению», уволен «со службы, с мундиром». Причиной тому, как считают историки, — ссора М. Г. Черняева с Ч. Ч. Валихановым, следствием чего и стала «чистка администрации Черняева от друзей Валиханова». После освобождения М. Г. Черняева от должности генерал-губернатора вернулся в Туркестан и был зачислен «сверхштатным чиновником канцелярии» нового генерал-губернатора. Сопровождал его, в составе «путевой канцелярии», во время поездки в Петербург (1886).

Известно, что в 1885 г. рассматривался вопрос о «возможности использования Ш. Ибрагимова по ведомству просвещения». В характеристике на него, попавшей на рассмотрение обер-прокурора Святейшего Синода Константина Петровича Победоносцева (1827–1907) говорилось: «Ш. Ибрагимов известен как отличный знаток азиатских языков и дельный дипломат, … как человек цивилизованный и вполне комильфотный… Долго служил в администрации Туркестанского края. …Будучи человеком внимательным и умным, отлично, вероятно, узнал всю подноготную мусульманских стран, народов и правительств. Как на ладони, видит и знает всю совокупность мусульманского мира. … Лично знаком со многими известными лицами из числа мусульман и в России, и в Средней Азии, и в Индии, и в Киргизской степи, и т. д. … Блестяще владеет русским языком, говором и письмом. Идеи высказывает прогрессивные, и даже … когда нужно, либеральные. Обращением и манерами отличается ловкими и … светскими, а также смелостью и умением держать себя с достоинством, но без дерзости, перед кем бы то ни было». Упоминание в характеристике о либеральных идеях и взглядах, хотя и высказываемых Ш. Ибрагимовым «когда нужно», и послужило, по-видимому, главной причиной отказа ему в предоставлении должности «по ведомству просвещения».

Конкретизируя цели и задачи Ш. Ибрагимова на посту консула в Джидде посол Российской империи в Константинополе А. И. Нелидов отмечал (13.05.1891), что акцент в деятельности вверенного Ш. Ибрагимову представительства «должно сделать на покровительстве паломникам нашим», ежегодно направляющимся «на поклонение мусульманским святыням в Мекке и Медине». Консульству надлежало «понимать и разделять нужды паломников», ибо именно в этом и состояла главная цель открытия консульства в Джидде и назначения консулом «представителя мусульманского вероисповедания». Особое внимание при этом посол рекомендовал обратить на тех русских подданных, которые после хаджжа «оставались на жительство в Аравии» и зарабатывали тем, что «занимались обиранием соотечественников». Ш. Ибрагимову предписывалось «выяснить пути следования паломников в Мекку через различные местности. Собрать статистические данные об их числе и местах проживания». Представить соображения о том, какое влияние оказывает паломничество в Мекку и Медину на «миросозерцание мусульманских нардов, особенно в политическом отношении»; «как почитается султан-халиф, вождь правоверных, в различных средах мусульман» (12).