Игорь Сенченко - Российская империя, Аравия и Персидский залив. Коллекция историй

Вакилям, отмечает Ш. Ибрагимов, он заявил, что отправится в Мекку как «представитель многих проживающих в России мусульманских народов», то есть самостоятельно, «никому не подчиняясь» и не состоя ни в чьих списках (18).

В тот же день, как явствует из донесений Ш. Ибрагимова, «губернатор Джидды прислал к нему своего адъютанта, дабы спросить, доволен ли он квартирой. … Поведал, что квартиры здесь снимают обыкновенно не на период хаджжа, а на год, … и потому трудно найти соответствующее для консульства помещение». На вопрос Ш. Ибрагимова о том, «когда можно было бы представиться губернатору и в какой форме одежды», адъютант ответил, что «выбор времени и форма одежды — в виду нестерпимой жары — оставлены на его, Ибрагимова, усмотрение».

На следующий день, в 9 часов утра, Ш. Ибрагимов с секретарем консульства Ф. Никитниковым, «в полной парадной форме», нанесли визит местному каймакаму (губернатору) Хуршиду-паше, «человеку довольно преклонных лет». Встретил он их также в парадной форме и принял, по словам Ш. Ибрагимова, «очень любезно». Информировал, что уже сообщил в Мекку о приезде русского консула.

Во время встречи с каймакамом Ш. Ибрагимов «вручил ему берат [грамоту турецкого султана, которой он жалует ее подателю особые права] и фирман [указ] для предъявления их валию Хиджаза» ( берат , замечает консул, валий ему возвратил, а фирман оставил себе).

На следующий день после посещения губернатора Джидды Ш. Ибрагимов вместе с Ф. Никитниковым, «в партикулярном платье побывал с визитом» у всех его коллег, а именно: французского, английского, нидерландского и персидского консулов, а также английского и австро-венгерского вице-консулов.

На четвертый день ответный визит Ш. Ибрагимову нанес каймакам. «Находился в его свите и пожелавший мне представиться, — извещал Ш. Ибрагимов, — член местного коммерческого суда — Махмуд Недим-эфенди». Во время состоявшейся беседы каймакам сказал, что от генерал-губернатора Хиджаза Исмаила Хакки-паши и от мекканского шарифа «получены приветственные телеграммы с выражением готовности и желания встретиться и познакомиться с русским консулом в скором времени лично» (19).

Согласно донесениям Ш. Ибрагимова, уже на второй день по приезде в Джидду к нему «начали … поступать повестки из местного коммерческого суда с уведомлением о днях, назначенных для рассмотрения тяжб наших подданных», и приглашением «присутствовать при разборе означенных дел».

Подытоживая впечатления от первых дней пребывания в Джидде, пишет Ш. Ибрагимов, «имеются основания думать, что надлежащий эффект произведен, и … есть надежда, что … удастся приобрести и должное положение» — утвердить обаяние имени русского и авторитет Государства Российского на далеком от Отечества полуострове Аравийском. «Русские подданные, проживающие в Джидде и в Мекке, равно как и приезжающие на поклонение, выражали полное удовлетворение тому, что, благодаря неусыпной заботе Государя Императора, они, наконец, получили собственного защитника в лице назначенного консула» (20).

«Основываясь на личном опыте, приобретенном во время служения в Средней Азии», пишет Ш. Ибрагимов, обращаясь к графу Д. А. Капнисту, он просит разрешить ему «устроить угощение для русскоподданных, как бы в ответ на их радушный прием. Праздник этот, — отмечает он, — породил бы и среди всех прибывающих сюда пилигримов, и среди местных арабов много разговоров о „москопах“, и весть о … доброте Русского Царя разнеслась бы отсюда по всем землям мира мусульманского».

В целях «поддержания собственного престижа и имиджа истинного мусульманина, равно как и для создания благоприятной почвы для дальнейшей деятельности на посту консула в Джидде», Ш. Ибрагимов извещает Азиатский департамент МИД о намерении побывать в Мекке и Медине, «чего до него не делал ни один из европейских консулов».

По случаю «наступающего большого мусульманского праздника курбан-байрама (в нынешнем году начало его приходится на 4 июля), — говорится в первом донесении Ш. Ибрагимова о паломничестве мусульман в Святые земли ислама в Аравии, — в Мекку ежегодно прибывает до 130 тыс. человек. Пилигримы, высаживающиеся в Джидде, отправляются сначала на поклонение могиле Евы, что в четверти часа ходьбы от города, а затем уже идут в Мекку».

Некоторые наши мусульмане, приезжающие через Константинополь, сходят на берег еще до Джидды, «в портовом городе Ямбо [Йанбу]». Оттуда, на верблюдах, в течение 4 дней добираются до Медины — для «поклонения гробу Магомета». Затем «прямым путем, занимающим 12 дней», движутся на верблюдах в Мекку, где находится Черный камень.

Другая часть «наших пилигримов, прибывающих в Святые земли на пароходах из Индии, и частью из Константинополя, высаживается в Джидде. Отсюда они совершают семидесятиверстный переход до Мекки, и потом уже направляются в Медину. Возвращаются все хаджии через Джидду».

Паломники из России, следующие в Святые земли ислама через Индию, замечает Ш. Ибрагимов, «предъявляют для визы плакатные паспорта [вид на жительство, выдававшийся из уездного казначейства податному сословию] или простые удостоверения от своих волостных старшин; некоторые же являются и вовсе без всяких документов».

Беспаспортные пилигримы, попадающие в Святые земли через Афганистан, Пешавар и Индию, сообщает Ш. Ибрагимов, во время перехода по Афганистану и передвижения на судах по морю подвергались, с их слов, «всевозможным бедствиям и поборам». И поэтому возвращаться тем же путем не хотят. В виду чего просил бы предоставить консульству право выдавать таким паломникам разрешения на возвращение «через пределы России» (21).

Чрезвычайно важным вопросом для русского консульства в Джидде, докладывал Ш. Ибрагимов, был вопрос «о наследствах» умиравших во время хаджжа паломников из России. По полученным сведениям, информировал он, «много наследств умерших пилигримов находилось тогда на хранении в Мекке, Медине и Ямбо [Йанбу]» либо у вакилей , либо же у лиц, «взявших у шарифа подобные дела на откуп». Случалось, что в течение целого ряда лет родные умершего человека считали, что он жив и остался жительствовать в Святой земле. Такое мнение складывалось у них потому, что лица, в руки которых переходило имущество умерших, поддерживали переписку с семьями и родственниками скончавшихся пилигримов, «требуя от их имени присылки денег» (22).

Делясь впечатлениями о самой Джидде, Ш. Ибрагимов рассказывает, что в городе «насчитывается до 2 тысяч домов. Жители — арабы, индусы, турки, бухарцы, персияне и афганцы. Говорят на арабском и турецком языках. Все другие языки не в употреблении. Жара пока — не особо большая, но сырость — ужасная. …Ни днем, ни ночью нет покоя от комаров. … Дел — невпроворот, — замечает Ш. Ибрагимов. — Встаю в 4 часа утра, и тружусь, сколько есть сил, до 9 часов вечера. Часто приходиться присутствовать в … суде при разбирательствах различных тяжб и претензий наших подданных» (23).