Игорь Сенченко - Российская империя, Аравия и Персидский залив. Коллекция историй

В письме управляющего Морским министерством Николая Матвеевича Чихачева (24.05.1895), которое он направил Алексею Борисовичу Лобанову-Ростовскому, министру иностранных дел России, в связи с обращением А. И. Нелидова, говорилось следующее: «… Рейды Джидды находятся среди отмелей, и потому суда, размером даже канонерских лодок, должны становиться на якорь дальше двух верст от города. Таким образом, в демонстрационном отношении пребывание такого военного судна нашего в Джидде … вряд ли принесет пользу как по малочисленности экипажа, всего-то 170 чел., так и по малому числу орудий, хотя и большого калибра».

Джидда, продолжает Н. М. Чихачев, «обнесена стеной; имеет старинную крепостцу и до 22 000 жителей, не считая поклонников, число коих в иные годы достигает … 40 000 человек». Представляется, что с учетом всего сказанного выше «решение вопроса лучше искать в Константинополе» (91).

Со стороны султана, уведомлял МИД России А. И. Нелидов, «сделана была … попытка уговорить английского и французского послов отказаться от посылки в Джидду военных судов», но безуспешно (92). Командиру отряда прибывших в Джидду и вставших на рейд английских военных судов «предписано, не уходить до тех пор, пока не будет обеспечена безопасность возвращающихся поклонников, и не понесут заслуженной кары бедуины, совершившие нападение на консулов» (93).

Докладывая об обстоятельствах этого инцидента, А. И. Нелидов писал (08.06.1895): «Лет шестнадцать тому назад консулы вскладчину соорудили метрах в восьмистах от Мекканских ворот Джидды, на берегу моря, каменную круглую скамейку, куда имели привычку приходить, чтобы отдохнуть … во время захода солнца». Восемнадцатого мая 1895 г., «в вечер с четверга на пятницу, около 7 часов 25 минут», на них там напали 8 вооруженных бедуинов. Остановившись «вблизи той скамейки, произвели несколько залпов из револьверов и ружей». После чего, «сев на верблюдов, стоявших поодаль, скрылись». Нападение это посол считал «преднамеренным, а не простым разбоем, ибо попытки грабежа не было». Арабы, стрелявшие в консулов, отмечал он, «сразу же удалились, а остававшееся на месте в течение двух часов тело убитого английского вице-консула Абдул Раззака» обобрали впоследствии «бродящие по окрестностям Джидды простые бедуины» (94).

Жертвами нападения стали: «английский консул Ричардс (ранен); английский вице-консул, уроженец Индии, врач-мусульманин Абдул Раззак, исправлявший одновременно должность шведско-норвежского консула (убит); драгоман французского консульства Дорвилль (ранен) и слуга английского консула (контужен). Г. Брандту пуля оторвала верхнюю челюсть и раздробила небо».

В тот вечер, когда произошло нападение на консулов, сообщал в своем рапорте Ф. Никитников, он «вышел за стены города в 7 часов вечера. Пройдя больше половины расстояния от городских ворот до скамейки, … свернул влево, и пошел вдоль берега. На обратном пути, будучи напротив казарм, услышал позади себя последовавшие один за другим, в два приема, выстрелы…Через несколько минут увидел бежавших ему навстречу окровавленных г-на Дорвилля и г-на Брандта. Тут же направил их в находившийся подле Мединских ворот хукумат [здание администрации], куда потребовал вызвать врача, а сам отправился к себе домой за … перевязочными материалами». Собрав все необходимое для оказания первой помощи и уже находясь за воротами дома, «встретил Брандта, которого вели под руки наши кавасы ». Вскоре в консульство прибыл и «приглашенный мной городской врач, а с ним — и два явившихся добровольно карантинных врача, командированных сюда на время хаджа. …При их содействии наложены были швы на … разорванную верхнюю губу Брандта и на рану под правой скуловой костью, сделаны повязки и даны кровоостанавливающие средства».

У Ричардса «оказались две раны: в левой шейной части позвоночника и в левом плече. …У Дорвилля был прострелен нос, разорвана до кости часть лица и задето левое плечо. Абдул Раззак, получивший смертельную рану в сердце, умер …» (95).

29 мая, сообщал принявший на себя управление консульством Ф. Никитников (07.06.1895), в Джидду прибыл шариф ‘Аун. «В тот же день, по поручению шарифа , его вакиль [помощник] Омар Насир-эфенди (араб, родом из Египта) посетил все консульства, за исключением — по недоразумению — нидерландского, и пригласил консулов на следующий день на встречу с шарифом ». Проходила она в здании хукумата [городской администрации]. Шариф пообещал консулам направить в племена, члены которых были виновны в нападении на консулов, отряд бедуинов, чтобы «доставить к нему участников нападения, живыми или мертвыми». Заявил, что в наказание за совершенное ими злодеяние он распорядится «казнить несколько человек из этих племен».

3 июня, как следует из донесения Ф. Никитникова, шариф нанес ответные визиты консулам, посетил и русское консульство. Во время состоявшейся беседы поведал, что виновные бедуины принадлежат к трем родоплеменным кланам из племени ал-харб.

4 июня шариф покинул Джидду и возвратился в Мекку. На рейде Джидды, по словам Ф. Никитникова, стояли в это время «два английских парохода и один французский корабль» (96).

Узнав о случившемся, правительство России незамедлительно выделило Г. Брандту «единовременное денежное пособие на лечение в размере 10 тыс. рублей» (97).

Население Джидды и всего Хиджаза, говорится в депешах А. И. Нелидова и Ф. Ф. Никитникова, «испытывало недовольство мероприятиями карантинных властей против холеры»; считало их малоэффективными и даже вредными. Кто-то «посеял среди арабов слух», что врачи на карантинных пунктах Хиджаза, будучи «подконтрольными иностранным консулам», «выпускают из привезенных ими пузырьков вредные лекарства» и, таким образом, «производят плохие окуривания людей», от чего, дескать, они и мрут, и бедуины, и горожане, и паломники (98).

Волнения охватили Джидду, Мекку и Медину. «В окрестностях Джидды, — извещал посла в Константинополе Ф. Никитников (03.08.1895), — сильное брожение среди бедуинов. Между Рабугом и Джиддой … ограблено пять больших торговых парусников и ранено около 8 человек. …Дорога между Джиддой и Меккой — крайне опасна». В окрестностях разбойничают шайки бедуинов, «численностью каждая … в 40–80 человек». 3 августа подвергся нападению караван, шедший из Мекки в Джидду. Будучи плотно зажатыми со всех сторон, лица, передвигавшиеся с этим караваном, «согласились отдать все находившиеся при них ценные вещи и деньги, и были отпущены». Несколькими днями ранее бедуины предприняли попытку захватить Джидду. «Вплотную приблизились к Мекканским воротам города, но были отбиты» (99).

Нападениям в самой Джидде, а также в Мекке и Медине, докладывал Ф. Никитников, подверглись и карантинные пункты. В Мекке, к примеру, арабы до основания разрушили «помещение, где был установлен дезинфекционный аппарат». Из него, как полагали бедуины, «карантинные врачи и окуривали людей вредоносным дымом». Затем арабы «учинили поиск и самих виновников бед», постигших Святые места, коими они считали карантинных врачей.