Игорь Сенченко - Российская империя, Аравия и Персидский залив. Коллекция историй

В летнее время года, сообщает Давлетшин, богатые жители Мекки выезжали в Та’иф (Вах в древности), что в 70–80 верстах к востоку от Мекки. Там прекрасный климат, много растительности и животных. Город «обилен проточной водой и довольно часто перепадающими дождями». В садах Та’ифа «произрастают виноград и апельсины, персики и абрикосы, гранаты и другие фрукты». Много овощей. «Вокруг города — каменная стена с тремя воротами, запирающимися на ночь». Постоянных жителей в Та’ифе — 1,5 тыс. человек.

По преданию аравийцев, говорится в отчете Давлетшина, Авраам, построив Каабу, обратился к Богу со следующими словами: «О Боже, по повелению твоему воздвиг я алтарь и основал город, но чем же будут теперь питаться жители его?!». И тогда Господь послал в Сирию архангела Гавриила. Тот обошел и осмотрел один большой участок плодородной земли и перенес его в Та’иф. Потому-то, как утверждают аравийцы, в Та’ифе и климат, и растительность такие же, как в Сирии.

Бытует, к слову, и другое сказание насчет названия города, но также связанное с Сирией. Свое наименование, повествует именитый арабский географ Абу-л-Фида’ (1272–1331), ссылаясь на легенды и предания древних аравийцев, Та’иф получил от того, что «во время Великого потопа, при Ное, земли, на которых стоит Та’иф, отор ванные тогда от Сирии, долго блуждали с водами по поверхности земли, пока, наконец, не остановились там, где находятся и ныне». Отсюда, дескать, и обилие воды в Та’ифе, и богатая растительность, в силу чего этот уголок Аравии сравним с лучшими местами в Сирии. Кстати, название Та’иф происходит от слова « тафа », что в переводе с арабского значит «потоп» (6).

В Та’ифе — повсюду розы. Потому-то и величают его аравийцы Городом роз. Цветы эти, по выражению бедуинов, «благоухают потом Пророка Мухаммада». По одному из поверий арабов Аравии, самые красивые белые розы на земле произрастают там, куда упали капли пота Пророка Мухаммада во время Его вознесения к престолу Аллаха. Капли пота архангела Джабра’ила (Гавриила), сопровождавшего Посланника Аллаха, оросили те места, где растут самые великолепные красные розы, а капли пота Бурака, крылатого мифического существа, доставившего Пророка в Иерусалим, откуда Он вознесся к Господу, и спустился обратно, увлажнили земли, где встречаются самые восхитительные желтые розы. Окрестности же Та’ифа, обрызганные каплями пота Пророка, архангела Джабра’ила и Бурака, где масса роз разных цветов, коренные жители «Острова арабов» называют «аравийской оранжереей роз».

Рассказывая о Медине (Мадине), Городе Пророка, Давлетшин пишет, что «расположен он в трех верстах от развалин древнего еврейского города Йасриб; окружен каменной стеной с башнями по углам и с четырьмя въездными воротами». Число постоянных жителей — около 40 тысяч человек. «Мединские арабы, — отмечает Давлетшин, — очень приветливы, радушны и гостеприимны, всегда готовы помочь тому, кто оказался в нужде».

По сведениям, собранным Давлетшиным, в Медине, когда он посещал Хиджаз, проживала «31 семья татар», выходцев из России. Переселились они в Медину «в разное время», но большей частью — «после имевших среди них место в 1892 г. волнений»; образовали «свой небольшой приход, в предместье Монаха». Во главе прихода стоял «поселившийся в Медине, лет сорок тому назад, житель Астраханской губернии ‘Абд ас-Сатар».

Лет двадцать тому назад, сообщает Давлетшин, ‘Абд ас-Сатар «стал собирать в России деньги на постройку в Медине медресе и мечети. Для сбора пожертвований сначала ездил в Россию сам». Потом, «когда въезд в Россию был ему воспрещен, стал посылать с письмами своих ближайших помощников. И, говорят, собрал 50 000 рублей». На деньги эти построил в Медине «медресе с 40 очень тесными кельями, в которых во время хаджжа помещаются также некоторые из паломников, небольшую мечеть и шесть домов», в которых живут и он сам, и его помощники. «Сбор денег и возведение построек продолжается».

Запрет на въезд ‘Абд ас-Сатара в Российскую империю был связан, как следует из отчета Давлетшина, с неблаговидными в отношении России поступками: с обращениями-призывами к соотечественникам оставить Россию и переселиться в Святые земли ислама. Он и его помощники «старались внушить живущим в России сородичам, что хиджра , то есть переселение в государство под мусульманским главенством, — одна из главнейших обязанностей правоверного». В 1897 г., по поручению ‘Абд ас-Сатара, шейх ‘Абд ал-Кадир, пользовавшийся в Медине широкой известностью, «составил на эту тему специальную брошюру, 1000 экземпляров которой, после ее издания в Каире, предполагалось послать в Россию», с возвращавшимися из хаджжа паломниками.

Описывая проживавшую в Медине колонию татар, выходцев из России, Давлетшин отмечал, что были они «людьми хозяйственными». Имелись среди них и «учащиеся местных медресе», женившиеся и оставшиеся на постоянное жительство в Медине по завершении своего религиозного образования. Средства на жизнь зарабатывали обслуживанием паломников. Встречали приходивших с паломническими караванами татар-пилигримов, «размещали их у себя в домах и столовали». По окончании хаджжа «некоторые из татар ездили в Россию навестить своих родственников, а главное, чтобы собрать милостыню, которую им, как жителям Священного города, давали охотно», и, при возможности, договорится о бадиль хаджже (совершении хаджжа вместо другого лица).

«Я видел только одного из здешних эмигрантов-соотечественников, — замечает Давлетшин, — бывшего состоятельного купца, бежавшего в Медину от запоя, который один только не интересовался хаджиями и зарабатывал себе на хлеб своим трудом».

Когда у кого-нибудь их членов мединской общины татар умирала жена, то в поисках новой жены вдовец выезжал в Россию. Оттуда «старался привезти также невест и для подраставших своих сыновей, и братьев. Союзов с местными арабками татары старательно избегали, находя их слишком требовательными и своенравными».

Мединский базар, продолжает Давлетшин, — это лишь «небольшой осколок мекканского рынка», и цены на нем дороже. Воду в Медину провели еще в 1590 г., «из колодцев ‘Айн-эль-Зарка, что в пяти верстах от города». Лучшая улица в городе, «идущая от Сирийских ворот, сплошь, по обеим сторонам, занята лавками». Улицы подметают раз в сутки. «Очистка выгребных ям в домах производится один раз в год; содержимое ям вывозится за город».

В Медине 17 медресе «приблизительно с 250 учащимися (преимущественно турками, сирийцами и татарами)», сообщает Давлетшин. Наиболее богатые из них — «Махмудие, где учащийся получает на пропитание по 1 лире в месяц, в остальных — по 2 меджидие (около 3 рублей 50 коп.)». Те, кто обучается в Казанском медресе, «довольствуются за свой счет». Число комнаток для учащихся в медресе «не превышает обычно 10–15; в Казанском медресе их 40. Почти во всех медресе есть свои библиотеки». Срок пребывания в медресе не определен; есть и такие, кто не покидает их и по 20 лет. «В число учащихся принимают сообразно числу свободных комнат, не справляясь, какими познаниями владеет человек, поступающий в медресе». В случае женитьбы учащегося его тут же отчисляют. В 1898 г. в Медине «было 42 учащихся-татар из России». Мединские мударрисы (учителя) приобрели в исламском мире широкую известность «комментариями к Корану, и особенно к хадисам ». По наблюдениям Давлетшина, «питомцы мединских медресе выгодно отличались от своих собратьев из бухарских медресе». Притом как «более широким кругозором» и «отсутствием крайнего фанатизма», так и трезвым взглядом на жизнь; «всем интересовались» и проявляли ко всему живой интерес. Причиной тому, как считал Давлетшин, — «свободный дух коренных жителей Медины».