Игорь Сенченко - Российская империя, Аравия и Персидский залив. Коллекция историй

О том, как готовился и проходил этот поход, рассказывают документы АВПРИ. Французский посол в Санкт-Петербурге, оповещал управляющего Морским министерством П. П. Тыртова граф В. Н. Ламздорф (01.02.1902), «сообщил мне, что правительство Рес публики имеет в виду в ближайшем времени послать в Персидский залив небольшую эскадру». Выразил надежду, что, «быть может, и мы, со своей стороны, найдем полезным показать наш флаг совместно с французским флагом в водах означенного залива». Считаю, подчеркивал граф В. Н. Ламздорф, участие России в совместном походе «весьма желательным. Особенно в настоящее время, когда положение дел в Кувейте … продолжает вызывать опасения. Не представляется ли возможным для судов наших, по пути в Тихий океан или обратно, — спрашивал П. П. Тыртова граф В. Н. Ламздорф, — посетить Персидский залив одновременно с заходом французской эскадры?» (163).

На запрос графа В. Н. Ламздорфа управляющий Морским министерством ответил (20.02.1902), что в данный момент его ведомство «не имеет вовсе никакого судна для посылки совместно с французским крейсером „Catinat“ в воды Персидского залива. И ранее второй половины текущего года не будет в состоянии направить в эти воды какое-либо судно» (164).

14 января 1903 г. граф В. Н. Ламздорф известил русского посла в Париже, действительного тайного советника, князя Льва Павловича Урусова, о том, что «крейсеру „Боярин“ и одному из двух других крейсеров, „Палладе“ или „Диане“ (по выбору контр-адмирала, барона Э. А. Штакельберга), предписано прибыть 4 февраля старого стиля в Джибути». Цель миссии — передача приветствий негусу Менелику от имени русского правительства. После чего запланировано совместное посещение «Боярином» и французским крейсером «Инферне» Персидского залива (165).

Несколькими днями ранее В. Ламздорф в письме П. Тыртову поставил его в известность о том, что, согласно ноте французского посольства в Санкт-Петербурге, «крейсер „Инферне“, которому поручено посетить порты Персидского залива совместно с крейсером „Боярин“, будет ожидать прихода нашего корабля в Джибути» (166).

Из дипломатической переписки следует, что русские военные суда прибыли в Джибути для участия в празднествах по случаю открытия железной дороги из Джибути в Харар. По окончании торжеств «Боярин» и «Инферне» совершили совместный поход в Персидский залив (167).

Французское правительство, докладывал из Парижа русский морской агент во Франции Гавриил Алексеевич Епанчин (13.01.1903), помимо «Инферне», «направило на празднования в Джибути броненосец „Иена“; два крейсера, „Монткальм“ и „Линуа“; и контр-адмиралов Марки и Ле До» (168).

30 января «Боярин» пришел в Джибути, где, как и договаривались, его уже ожидал французский крейсер 3-го ранга «Инферне». Хотя Министерство иностранных дел России и договорилось с французскими властями о снабжении «Боярина» углем в Маскате, командир русского крейсера Владимир Федорович Сарычев решил все же подстраховаться, и «заполнил углем и водой все свободное пространство внутри корпуса судна» еще в Порт-Саиде (169).

По прибытии в Маскат капитан 2-го ранга В. Ф. Сарычев нанес официальный визит султану (10 февраля). В ходе состоявшегося разговора султан неоднократно упоминал о посещении Маската «Варягом» и «Аскольдом». Судя по всему, отмечал в рапорте В. Ф Сарычев, русские корабли оставили глубокие зарубки в памяти султана и «дали яркое представление о силе России».

«14 февраля прибыл в Бушир, — телеграфировал В. Ф Сарычев; — 19-го выхожу с консулом Г. Овсеенко по портам Залива» (170).

14 февраля, в полдень, указывал в донесении русскому посланнику в Тегеране Г. Овсеенко (04.08.1903), крейсер 2-го ранга «Боярин» (командир — капитан 2-го ранга В. Ф. Сарычев) и французский крейсер «Инферне» (командир — капитан Деспель) подошли к Буширу. «По причине стоявшего в тот день густого тумана корабли почти в течение суток оставались в открытом море; и только на утро следующего дня отдали якоря на внешнем рейде города, на возможно близком друг от друга расстоянии» (171).

Поскольку русский и французский корабли «впервые совместно представляли в Персидском заливе морские силы двух дружественных наций», замечает Г. Овсеенко, русское и французское консульства согласовали план совместных мероприятий.

15 февраля, говорится в отчете Г. Овсеенко, после полудня, «последовал одновременный съезд на сушу, на двух паровых катерах, командиров русского и французского крейсеров, в сопровождении нескольких офицеров, — для нанесения официальных визитов». Сначала — своим консулам, а затем, в их сопровождении, — губернатору Бушира Мирзе Резе Кули-хану. Принимал он русских и французских моряков вместе с вице-губернатором в своей резиденции, на флагштоке которой были «подняты русский и французский флаги, а из артиллерийских орудий произведены салюты в честь России и Франции». Русский и французский крейсеры отсалютовали «в честь персидской нации», в 21 выстрел каждый (172).

Утром 16 февраля Г. Овсеенко и его французский коллега, «на присланных за ними двух паровых катерах» отправились «каждый на свое судно, а потом нанесли визиты на корабли друг друга».

В тот же день русский и французский крейсеры посетил губернатор Бушира «в сопровождении персидского инженерного генерала Али-хана, командующего всеми военными силами персидских портов Залива, капитана ( нахуды ) Ибрагима, командира персидской канонерки „Persepolis“ и некоторых других лиц». Знакомясь с русским кораблем, генерал-губернатор, по словам Г. Овсеенко, «особо интересовался специально для него произведенной из 120-миллиметровых орудий стрельбой разрывными снарядами». Покидая корабль, пожелал сняться на память с русскими офицерами (173).

17 февраля в российском генеральном консульстве «был устроен завтрак», на котором присутствовали командиры русского и французского крейсеров, русские и французские офицеры, губернатор и вице-губернатор Бушира и французский вице-консул.

18 февраля русские и французские моряки «совершили совместные прогулки по базару и улицам Бушира».

19 февраля генерал-губернатор Бушира «устроил в своем загородном доме ответный завтрак». Прошел он, по выражению Г. Овсеенко, «весьма оживленно, при многочисленных дружеских тостах» (174).

В 8 часов вечера того же дня на крейсер «Боярин» прибыл управляющий российским генеральным консульством в Бушире Г. Овсеенко, и оба корабля, снявшись с якоря, ушли в Кувейт.

20 февраля, в 2 часа пополудни, русский и французский крейсеры бросили якоря в Кувейтской бухте. «Тотчас по прибытии на суда явились секретари шейха Мубарака». Узнав о том, что на «Боярине» находится русский консул, шейх Мубарак послал на крейсер сына своего, Сабаха, который в связи с отсутствием в городе шейха Джабира, старшего сына эмира, «заведовал административной частью города Кувейта, и внука своего, шейха Ахмада, сына наследника Кувейта, с многочисленной свитой». После посещения русского крейсера они побывали на французском корабле.