Игорь Сенченко - Российская империя, Аравия и Персидский залив. Коллекция историй

В 1901 г. на Бахрейне побывал Сергей Николаевич Сыромятников, один из первых русских исследователей Прибрежной Аравии, хорошо известный уже читателю по предыдущим главам этой книги.

В докладе, с которым он выступил на заседании Общества ревнителей военных знаний, С. Сыромятников привел собранные им данные по торговому обороту Бахрейна за 1899 г., который составил: «по ввозу — 4 250 800 руб., а по вывозу — 4 494 000 рублей». Численность населения «города Манамэ [Манамы]», как он называет столицу Бахрейна, не превышала в то время, по его словам, 8 тыс. чел., а Бахрейна в целом — 50 тыс. чел. (5).

Яркие зарисовки Бахрейна начала XX столетия оставил русский ученый Николай Васильевич Богоявленский.

Бахрейн, этот «небольшой островок, неподалеку от Аравийского побережья» Персидского залива, сообщает он, играл исключительно важную роль в жизни «всего населения» Прибрежной Аравии и бассейна Персидского залива. В сезон «жемчужной охоты», с мая по октябрь, там собирались «тысячи парусных лодок со всех уголков Залива».

Прибыл Н. Богоявленский на Бахрейн на английском почтовом судне «Simla», расположившись, по его выражению, «между палубой и каютами». Но, как водится у англичан, всегда готовых к тому, чтобы поживиться на всех и вся, — «с оплатой по тарифу первого класса».

На судне этом, хотя и почтовом, замечает Н. Богоявленский, имелись пушки — для защиты от пиратов. Ими судно «салютовало всякий раз, и когда останавливалось напротив дворцов шейхов Мохаммеры и Маската, что льстило их самолюбию» (6).

Княжества Прибрежной Аравии, в том числе и Бахрейн, Н. Богоявленский посещал, имея на руках рекомендательные письма российских консулов. Путешествовать на Востоке без таковых, утверждал он, а тем более в Персидском заливе, — «совершенно невозможно», так как рискуешь остаться без крова, а главное — без защиты и протекции.

Шейха Мухаммада, одного из крупнейших торговцев жемчугом, к которому у него имелось рекомендательное письмо, Н. Богоявленский разыскал в центральном караван-сарае Манамы, в здании, окруженном амбарами, у дверей которых, на лавочках, «сидела масса индусов». Войдя в контору, находившуюся на втором этаже, Н. Богоявленский увидел, в правом углу, расположившегося на ковре, пожилого человека в окружении слуг и грудой наваленных перед ним писем. В другом конце комнаты «примостились несколько индусов с сундуками, наполненными рупиями» (индийская монета, равнявшаяся тогда, в пересчете на русские деньги, 64 копейкам). Секретарь торговца, разместившийся рядом со своим господином, писал под его диктовку письма, «тростниковой палочкой». По их прочтении шейх «прикладывал к ним свою печать, вырезанную из камня и вставленную в кольцо, которое носил на пальце».

Принимал шейх гостя-россиянина радушно. Пригласил на обед в «свой летний загородный дом, верстах в трех от Манамы». Доставили туда Н. Богоявленского на присланной за ним «чудной арабской лошади», то есть по всем правилам аравийского гостеприимства. Обедали прямо на берегу моря, сидя «на разостланных коврах с мягкими подушками», в компании с приглашенным на встречу «начальником турецкого гарнизона из Катифа».

Вскоре подали угощения, делится впечатлениями Н. Богоявленский, притом все разом. И в таком количестве, что ими можно было бы накормить, пожалуй, «целую сотню народа». На громаднейшем блюде принесли «с пуд жареного в бараньем сале риса, целиком запеченного барана, арабскую похлебку из вареных кур и что-то вроде сладкого киселя. Ни вилок, ни ножей не полагалось». Ели руками. «Деятельное участие в истреблении пищи принимала разместившаяся неподалеку прислуга» (7).

Городок Манама, сообщает Н. Богоявленский, — «довольно невелик», с «узкими и кривыми улочками». Почти половина населения живет в окрестностях, в простых, сплетенных из пальмовых ветвей жилищах. По составу своему оно — чрезвычайно пестрое. «Здесь поселилось много всякого народа: индусов, персов, белуджей и арабов». Объяснением тому, конечно же, — жемчужный промысел. Финиковых рощ и источников пресной воды на острове — масса. Обращают на себя внимание веселые игры детишек, во дворах и на улицах. Уши у девочек «истыканы по краю дырочками, в которые вставлены кольца (в каждом ухе до восьми колец)». По такой же дырочке имеется и в обеих ноздрях, «с вдетыми в них жемчужинами ….» (8).

Бахрейнские торговцы, подчеркивает Н. Богоявленский, во время встреч и бесед с ним, выражали заинтересованность и готовность к развитию отношений с Россией; высказывали пожелания насчет заходов на Бахрейн русских торговых судов. Подметил русский ученый и такую «национальную черту бахрейнцев, как присущее им обостренное чувство собственного достоинства» (9).

О главном богатстве Персидского залива, жемчуге, Н. Богоявленский говорит, что «жемчуг Бахрейна ценился еще в далекой древности»; что у халдейских и финикийских купцов, которые вели обширную «транзитную торговлю» с Индией, Аравией и странами Средиземноморья, одним из наиболее востребованных товаров был жемчуг. На самом Бахрейне, во время сезона «жемчужной охоты», оставались «только женщины, дети и кули , то есть носильщики тяжестей …». Число ловцов на судне варьировалось «от 8 до 40 человек, смотря по величине парусника». Выручка от продажи жемчуга распределялась так: половина поступала владельцу судна; половину остававшейся части, то есть четверть, получал нахуда (капитан парусника); остальная сумма делилась между членами экипажа.

Главным посредником в торговле бахрейнским жемчугом с Европой выступала Индия. Прямых отношений с аравийскими торговцами-оптовиками жемчугом, таввашами , «европейские фирмы, завязать, как ни старались, не смогли». На всем побережье функционировала тогда «только одна немецкая контора». И та специализировалась на коммерческих операциях не с жемчугом, а с жемчужными раковинами, вывоз которых за 1901 г. «составил 15 тыс. тонн» (10).

Во времена португальского владычества в Персидском заливе, приводит интересные исторические факты профессор Н. Богоявленский, с «каждой лодки», занимавшейся ловлей жемчуга, португальцы ежесезонно взимали специальный платеж в размере «15 аббасов » (трех рублей в пересчете на русские деньги). Без документа об уплате этого налога, под коим подразумевалось официальное разрешение на жемчужный промысел, «парусник подлежал потоплению». Выловленный арабами жемчуг португальцы «силой заставляли продавать», притом по максимально низкой цене, «в их факторию в Гоа» (11).

Жемчужный промысел есть и в Красном море, пишет русский ученый-зоолог. Занимаются жемчужным промыслом и около Суэца, и у Джидды. Но именно Персидский залив можно, все же, считать «первым местом на всем земном шаре по богатству, красоте и ценности добываемого там жемчуга, а острова Бахрейна — первым жемчужным местом во всем Персидском заливе». Скупают бахрейнский жемчуг местные арабские купцы и индусы- банйаны.