Марк Бугаертс - История крови. От первобытных ритуалов к научным открытиям

Следовательно, согласно логике, можно было собрать костный мозг до начала химиотерапии, бросить его в морозильник (при –196 °C), дать смертельную дозу химиотерапии и затем спасти пациента при помощи его же собственного замороженного костного мозга. Однако проблемы с понижением уровня клеток у донора и побочными эффектами долгое время удерживали многих гематологов. Но теперь, когда появились доступные стволовые клетки периферической крови, казалось, все стало намного проще. Тысячи аутологичных трансплантируемых клеток при многочисленных показаниях (помимо заболеваний крови и рака, например при рассеянном склерозе) увидят свет.

И тут также применим принцип «Поживем — увидим». Гематологическому сообществу потребуется еще десять лет, чтобы убедиться, что стволовые клетки крови работают так же хорошо, как и подобные клетки костного мозга. Некоторые фанатичные приверженцы пересадки костного мозга утверждали, что при аллотрансплантанции [91] Пересадка органов и тканей от одной особи генетически и иммунологически другой особи того же биологического вида (в медицине — от человека человеку). кровь вызывает более сильное отторжение, чем сам костный мозг (из-за присутствия деформированных лимфоцитов). На сегодняшний день 10 % трансплантаций (особенно у пациентов, прошедших предварительное лечение) все еще происходят с костным мозгом.

С начала 2000 года на рынке появляются новые мобилизующие препараты, которые могут гарантировать успешный сбор стволовых клеток в некоторых сложных мобилизаторах (где классические факторы роста не сработали в нужной степени).

Все это привело к значительному улучшению показателей выживаемости среди пациентов с агрессивной формой рака лимфатических узлов, а также у пациентов с жуткой болезнью Калера — типом рака, поражающим кровь и кости. До начала 2000-х годов подобный диагноз почти неизбежно означал смерть в течение трех-четырех лет. Трансплантация же помогла удвоить шансы на среднюю выживаемость. Некоторые из тех, кому посчастливилось попасть на донорскую трансплантацию или аллотрансплантацию, вскоре поправлялись. Австрийский доктор Отто Калер, который дал первое описание болезни в 1885 году, был бы сказочно удивлен. Он лечил своего первого пациента (кстати, такого же доктора) экстрактами ревеня и апельсиновыми корками.

Стволовые клетки из пуповины

Но и это еще не все. Начиная с 1950-х годов стало известно, что кровь у плода вырабатывается в печени и селезенке, так как на ранних стадиях ее производство еще не происходит в костях, таких как грудина, позвоночник и таз. Через шесть месяцев кроветворные стволовые клетки навсегда остаются в этих костных полостях и покидают их только при определенных обстоятельствах. Однако если в печени и селезенке происходит образование крови и эти клетки там не застревают, они могут свободно циркулировать и спонтанно попадать в кровь плода, включая пуповинную кровь. Знали ли об этом братья-первопроходцы Милтон и Норман Энде из консервативного штата Виргиния? В 1964 году они договорились о встрече с гинекологами для сбора пуповинной крови, чтобы перелить ее одному из своих умирающих пациентов с лейкемией, у которого увеличивалось количество эритроцитов в крови. Показатели превзошли все ожидания. Согласно их более позднему отчету от 1972 года в престижном медицинском журнале The Lancet , они ввели 500 миллилитров пуповинной крови, а уровень гемоглобина у их пациентов удвоился. Сегодня мы знаем, что это очень маловероятно, если не невозможно: во-первых, вы не можете собрать 500 миллилитров крови после рождения (максимум от 100 до 150 миллилитров), а во-вторых, такое впечатляющее увеличение эритроцитов после одной процедуры переливания нереально.

Богатую совместимыми клетками пуповинную кровь удалось собрать и заморозить, но для введения ее реципиенту потребовался перелет из Индианы в Париж.

Зная об этих несоответствиях, братья сформулировали гипотезу о том, что у них, возможно, получилось ввести кроветворные клетки. В то время люди только познакомились с пересадкой костного мозга, поэтому над этой гипотезой посмеялись. Положение ухудшилось, когда стало известно, что некоторые пациенты, подвергшиеся переливанию пуповинной крови, умерли преждевременно. Демонстрации того, что группа крови пациентов поменялась на группу донора, не последует, как и отчетов о какой-либо форме отторжения.

Больше о Милтоне и Нормане ничего не будет слышно, они пропадут со страниц истории. Но спустя время их упомянут в публикации в том же самом The Lancet , где тактично признают так называемыми первооткрывателями трансплантации пуповинной крови.

Двадцать лет спустя, в середине 1980-х годов, группа исследователей по обе стороны океана внесет свои имена в историю. И на этот раз они будут работать не сообща, а друг против друга.

С одной стороны океана мы видим американского ученого Хела Броксмайера из Университета Индианы и Арлина Ауэрбаха из Рокфеллер-клиники, а с другой — клинициста Элиану Глюкман из Парижа. Последняя была известна среди пациентов (и коллег) как «железная леди» из-за ее бескомпромиссного подхода к проблематичным пересадкам. События развивались вокруг пятилетнего пациента с редкой формой недостаточности костного мозга (анемией Фанкони), для которого не нашлось подходящего донора. К счастью, его мать была беременна вторым (по словам акушерок) здоровым ребенком. Броксмайер и Ауэрбах знали, как взять пуповинную кровь, проверить ее на совместимость и заморозить, а Глюкман знала, как провести пересадку. Пуповинную кровь, богатую совместимыми клетками, удалось легко собрать и заморозить, правда, потребовался длительный перелет из Индианы в Париж, чтобы вовремя ввести ее реципиенту. После долгих и пугающих 22 дней костный мозг прижился без каких-либо симптомов отторжения (количество эритроцитов и лейкоцитов начало увеличиваться). Сейчас, спустя почти тридцать лет, пациент все еще жив и здоров.

Публикация этого события в 1989 году ознаменовала новую эру в истории трансплантации стволовых клеток. Броксмайер, Ауэрбах и Глюкман не только продемонстрировали, что в одном небольшом количестве пуповинной крови (не более 150 миллилитров) содержится достаточно стволовых клеток для спасения жизни другого ребенка, но и тот факт, что забор пуповинной крови происходит безопасно и без какого-либо риска для матери или ребенка. Кроме того, процедура оказалась простой: после того как пуповину отделили от новорожденного, а его самого с матерью поместили под присмотр акушера, гематолог при помощи простого прокола в оставшейся части пуповины, все еще прикрепленной к плаценте, получил кровь.