Роман фон Раупах - Лик умирающего (Facies Hippocratica). Воспоминания члена Чрезвычайной Следственной Комиссии 1917 года

Человек, вышедший из бедной семьи маленького провинциального чиновника, служивший трем Государям, исключительно благодаря собственному труду и заслугам последовательно занимавший должности: командующего войсками, генерал-губернатора, начальника генерального штаба и достигший уже к концу седьмого десятка своей жизни звания генерал-адъютанта и высшего поста военной иерархии — военного министра, — был признан сообщником каких-то Анны Гошкевич и писаря Милюкова и обвинен в предательстве своей Родины.

Во все времена идеей всякого суда считалось правосудие. Правительство большевиков признало это буржуазным предрассудком и открыто потребовало от своего суда не правосудия, а целесообразности. Но еще до большевиков тоже сделало либеральное правительство Керенского, и даже много хуже, ибо учиняя расправу, оно лицемерно прикрыло ее Фемидой с классической повязкой на глазах.

«Совесть, — писал как-то один публицист, — у нас тоже, что твердый знак. Прежде его ставили на конце слов, потом выбросили, но как тогда, так и потом слова произносились одинаково. Головы остались те же, переменился только головной убор».

Много русских людей, искавших на чужбине временное убежище, нашли там вечный покой. На Берлинских кладбищах среди бесчисленных могил русских писателей, военных и государственных деятелей, есть две могилы русских предателей. В одной из них лежит величайший провокатор Евно Азеф. Имени его на могиле нет; из боязни осквернения она отмечена только номером. На могиле другого предателя стоит деревянный крест с надписью «генерал Сухомлинов».

Если читатель увидит когда-нибудь эту могилу, пусть он поклонится праху покоящегося в ней человека и мысленно снимет наложенное на него бесстыдными людьми клеймо самого позорного из всех мыслимых обвинений: клеймо предателя своей родины.

28-го июня 1914-го года Сараево был убит наследник австро-венгерского престола эрцгерцог Франц Фердинанд 1 . Убийцей оказался австрийский поданный, но боснийское его происхождение дало повод усмотреть в деле соучастие сербских властей и австрийское предательство, а затем и печать начала самую бесстыдную политическую агитацию, и несмотря на установленную судебным и административным расследованиями полную необоснованность их обвинений, Сербии был предъявлен ультиматум, исполнение требований которого граничило с отречением от национальной независимости.

Весь характер поведения Австро-Венгрии давал основание думать, что она действовала в силу заранее обдуманного и одобренного Германией плана.

Умерший несколько лет назад выдающийся германский историк Дельбрюк 2 еще в 1907-м году предсказал ту военную констелляцию 3 , которая сложилась к августу 1914-го года. Другой человек, очень умный, правда, но не занимавшийся никакими научными исследованиями и обладавший научным багажом штурманского офицера, бывший министр внутренних дел П. Дурново, незадолго до войны предоставил докладную записку 4 , в которой оценкой экономических и политических взаимоотношений европейских держав, доказывал совершенную неизбежность их вооруженного столкновения и дал такую схему, которую события 1914 года подтвердили полностью. «Когда читаешь эту „Записку“, — пишет известный историк-беллетрист М. Алданов 5 , — то порою кажется, что имеешь дело с апокрифом». Алданову представляется совершено непонятным, каким образом полицейский чиновник «мог так поразительно точно и уверенно предсказать события гигантского исторического масштаба».

К числу популярных книг о великой войне, написанных после ее окончания, несомненно относятся переведенные на все европейские языки работы Эмиля Людвига (Emil Ludwig, «Juli 14») 6 и Фишера (Fischer, «9 age»).

С необыкновенной убедительностью рассказывает Людвиг, как люди 1914 года вели борьбу за свои планы, приводили их в исполнение, решали судьбу управляемых ими народов и как от всех их вожделений, надежд и полных горделивого величия слов остались лишь груды мусора и обломков. «Ложь, легкомыслие, страсть и трусость тридцати дипломатов, властелинов и генералов, обратили миллионы мирно настроенных людей на четыре года в убийц, разбойников и поджигателей. Ни один народ не сделал прочных приобретений, но все потеряли то, что может быть восстановлено лишь в течение многих десятилетий».

Прав ли Людвиг? Действительно ли мировую катастрофу создали преступность и легкомыслие тридцати дипломатов?

Как и Людвиг, Фишер считает, документально установленным, что граф Бертхольд 7 не останавливался перед ложью и грубыми подлогами, чтобы втянуть Австрию и ее союзницу Германию в войну. Но задолго до 1914 года уже существовал детально разработанный генералом Конрадом 8 план, без наличия которого проявленная графом Бертхольдом деятельность была бы немыслимой. План этот продиктовало генералу Конраду не преступное легкомыслие, а реальная жизнь, угроза быстро надвигавшегося распада двуединой Дунайской империи.

Включение Сербии в состав Земель Франца Иосифа 9 и превращение его монархии из двуединой в триединою становилось жизненной необходимостью, единственным средством парализовать возможное действие центробежных сил.

Косвенно признает это и сам Людвиг, приводящий поразительное пророчество Бисмарка 10 : «С момента, когда Вена убедится, что мост между Германией и Россией разрушен, Германии грозит опасность попасть в зависимость от Австрии и рисковать своей кровью и имуществом ради ее балканской политики».

В отношение Германии дело заключалось в необычайном росте ее экономического влияния не только на европейских рынках, но и далеко за их пределами.

Одержанные Германией поразительные успехи в Индии, на дальнем Востоке, на обоих континентах Америки и в Австралии, затрагивали не только интересы Англии, но тревожили и других германских соседей, не обладавших немецкой предприимчивостью и энергией. Кроме того, одно экономическое владычество Германию не удовлетворяло, она стремилась к мировой гегемонии и становилась потому опасной для Европы, не как европейская, а как мировая держава.

Разразившееся в 1914 году гроза могла бы, конечно, миновать, как миновала она в 1909 году при захвате Австрией Боснии и Герцеговины, но важны ведь не повод, а причины, и эти причины были настолько серьезны, что все генеральные штабы имели разработанные планы этой войны, все к ней готовились и все знали, что она неизбежна.