Роман фон Раупах - Лик умирающего (Facies Hippocratica). Воспоминания члена Чрезвычайной Следственной Комиссии 1917 года

Другим примером печального воздействия военных начальников на безвольного адмирала служило принятие им шейного ордена Св. Георгия 78 . Адмирал, конечно, хорошо понимал, что война с собственным народом есть мучительный и тяжелый долг, единственный наградой которому может служить только сознание его исполнения. Но он не нашел в себе силы воли и широты взгляда, чтобы раз и навсегда приказать забыть о таких подношениях, он принял и носил высшую военную награду, поднесенную ему стопроцентным военным авантюристом, чехом, генералом Гайдой.

И понемногу, несчастный, слепой и безвольный Верховный правитель обратился в куклу, стал властью, которой распоряжалась окружавшая его камарилья. При докладах он, правда, быстро уступал силе приведенных доводов и искренности убеждения докладчика, но через полчаса чей-нибудь новый доклад приводил его к другому, часто противоположному решению.

Тех, кто давал приходившиеся материалы, он слушал с удовольствием, радовался как ребенок и готов был облагодетельствовать, но на все, что становилось на пути в осуществлению его заветной мечты о единой, великой и неделимой России, он болезненно реагировал, выходил из душевного спокойствия, быстро темнел, горбился, а впоследствии, избаловавшись, и вовсе переставал слушать неприятные ему вещи. Эти душевные качества сделали Колчака рабом разных течений, возникавших в кружке лиц, властвовавших над его волей, и именно эти его свойства побуждали французского генерала Жанена 79 постоянно жаловаться на трудность иметь дело с «сумасшедшим адмиралом».

В адмирале Колчаке мятущаяся Россия нашла мечтателя, идеалиста, рыцаря долга и подвига. Но того, что ей было необходимо — самостоятельного ума, железной воли и беспощадной руки — у этого человека не было.

Осенью 1917-го года под охраной юнкеров военного училища, на загородной гауптвахте Бердичевского гарнизона содержался под арестом командующий Юго-западного фронта генерал Деникин, соучастник Корниловского мятежа.

Приехавшая в город Бердичев для допроса Чрезвычайная Следственная Комиссия отложила посещение гауптвахты до позднего вечера, в расчете, что необычный приезд чужих людей останется для спящего гарнизона незамеченным и допрос удастся произвести в спокойной и благоприятной обстановке. Расчет этот оказался ошибочным, и едва автомобиль с членами комиссии подъехал к гауптвахте, как на дворе казармы раздалась команда «в ружье». Разбуженные тревогой солдаты выломали дверь цейхгауза, расхватали патроны и ручные гранаты и плотным кольцом окружили гауптвахту. Всю небольшую камеру, в которой содержался арестованный генерал, переполнили десятки вооруженных людей, требовавших от него публичных объяснений.

Уже спавший генерал поднялся с койки, и накинув на себя шинель, стал диктовать мне свое показание: «Я утверждал и утверждаю, — заявил он громким голосом, — что политика Временного правительства гибельна и для России, и для ее армии».

Тот, кто знаком с психологией возбужденной толпы, кто наблюдал, как случайно брошенное слово, возглас или даже просто жест превращает такую толпу в стихию, кто испытал на себе подавляющее влияние, оказываемое на психику такой заряженной до отказа человеческой Лейденской банкой 80 , тот поймет, сколько воли над собой, мужества и твердости надо иметь, чтобы бросить этой толпе открытое порицание того, в чем она видела величайшее завоевание революции.

О том же генерале-арестанте, возглавлявшем год спустя все белое движение на юге России, член его правительства профессор Соколов писал: «В генерале Деникине я видел не Наполеона, не вождя, но просто честного и стойкого солдата и доблестного человека, одного из тех „добрых“ русских людей, которые, если можно верить Ключевскому 81 , вывели Россию из смутного времени».

Поставленный судьбой в руководители событий исторического значения, волевой и твердый по отношению к самому себе генерал превратился в «одного из тех добрых русских людей», деятельность которого направляется не живой действительностью, не пониманием ее смысла, не политическим расчетом, а качествами честного и доблестного человека, велениями общепринятой морали и отвлеченными идеалами. И массу повел за собой не вождь, а добрый русский человек, без твердой походки и без способности самостоятельно и смело решать те вопросы, перед которыми эта масса робела, и над которыми она спотыкалась.

Во все века и у всех народов вожди обладали самостоятельным умом и твердой волей. Но честность, гуманность, доблесть и прочие хорошие качества вовсе не составляли во всякое время необходимых атрибутов этих вождей. Напротив, в эпохи критические такого рода качества в вожде не только бесполезны, но даже немыслимы.

Величайший из государственных деятелей средних веков Фридрих II Гогенштауфен 82 ужасал людей даже этой мрачной эпохи своей чудовищной политической беспринципностью. В борьбе с папством он не останавливался ни перед какими преступлениями от подделки папских булл и грабежей, до политических убийств включительно. Фридрих мучил и сжигал людей, которых сам же считал совершенно невиновными.

Французский король Людовик Святой 83 , наоборот, был человеком, чище которого нельзя было найти среди деятелей средних веков.

В результате, если бы Фридрих своими черными преступлениями не победил пап, то сознательно подавлявшаяся ими человеческая мысль, вероятно, и до сих пор считала бы Землю неподвижной, и на нашей планете не летали бы на аэропланах, и не ездили бы по железным дорогам.

Людовик поступал иначе: руководствуясь христианским принципом справедливости, он уступил половину своей страны англичанам Плантагенетам 84 , сумевшим доказать ему свои добытые браками наследственные права на эти земли. Угроза иноземного нашествия, созданная этим поступком короля, вовлекла его народ в Столетнюю войну, и ликвидация его рыцарского благородства потребовала подвига Иоанны д’Арк 85 .

В частной жизни рекомендуется, конечно, держать свое ухо востро в отношении с Фридрихами и доверять свои деньги Людовикам. Но вождь расценивается иначе. Вождю история ставит только один вопрос: что ты такое — плюс или минус? Если руководитель событиями толкает их вперед, ему ставится плюс, если он тянет их назад — минус, а то, чем он толкал, мягкосердечием, добродетелями или пороками — это для истории безразлично.

Английский народ, говорит Карлейль 86 , состоит их многих, в общем, вполне порядочных людей. Управляет этим народом 400 плутов, и при том с несомненной пользой для многомиллионной массы, которая, благодаря руководству этих политических обманщиков, получает возможность оставаться джентльменами.