Джонатан Шепард - Начало Руси. 750–1200

Турне по бывшим окраинам земли русов почти завершено, но чтобы преодолеть последний их сегмент, придется делать выбор. Традиционный путь от торговой оси между севером и востоком, повел бы нас к западу (или к югу, если отправиться из Новгорода), в верховья Днепра, а оттуда обратно в Киев. Двигаясь более прямым и коротким путем, пришлось бы пересечь землю вятичей, славившихся своей недружелюбностью. На обоих путях купцу предстояло преодолеть препятствия, в первом случае они были созданы природой, во втором — людьми. Мы последуем за большинством купцов и изберем тот путь, что безопаснее.

Развитие торговли не могло уничтожить крупного физического барьера — водораздела между северной и южной речными системами. Путешественник, двигавшийся из Новгорода или от верховьев Волги к верховьям Днепра, по-прежнему должен был останавливаться у волоков, где его ладьи переставлялись на катки из бревен. Это было очень серьезное препятствие. Одним из показателей его значимости служит тот факт, что на севере и на юге упорно использовали разные меры веса. Но неудобства путешественника оборачивались выгодой для посредника, и больше всех от оживления торговли в XII в. выиграл Смоленск. Как мы видели, Гнездово (т. е. старый Смоленск) выросло отчасти как станция обслуживания, контрольный пункт и центр, где ремонтировались ладьи тех купцов с севера, которые добирались волоком до Днепра. С конца XI в. километрах в десяти к востоку от Гнездова начинает расти новый город, который постепенно оттянул к себе всю деловую активность и воспользовался даже именем прежнего города. Значительное число новых поселений и городов — свыше двадцати — появилось вдоль рек в районе между Верхним Поднепровьем, Ловатью и верховьями Волги. Многие из них за какую-то мзду облегчали трудности транзитному путнику, и все они передавали определенную долю дохода в Смоленск.

О множестве приносивших доход волоков можно судить по грамоте, данной Смоленской епископии в 1136 г., в которой перечислены суммы, причитающиеся с отдаленных территорий. Значительно превосходила другие сумма, полагавшаяся с города Вержавска с окрестностями, где верховья Днепра близко смыкаются с притоками Западной Двины — 1030 гривен. Следующая по величине сумма, 400 гривен, приходилась с Торопца, также стоявшего у важного волока; у волоков находились почти все из остальных семи пунктов, плативших по 100 гривен и более. [789] Алексеев Л. В. Смоленская земля в IX–XIII вв. М., 1980. С. 44–46 и рис. 2 и 5; издание грамоты см.: ЗДР. С. 212–223; Kaiser D. Н . The Laws of Rus' — Tenth to Fifteenth Centuries. Salt Lake City, 1992. P. 51–55. (The Laws of Russia. Series I: Medieval Russia. Vol. 1); Янин В. Л . Заметки о комплексе документов Смоленской епископии XII века // Отечественная история. 1994. № 6. С. 110–113. Судя по данным грамоты, в 1136 г. самыми доходными были волоки, обслуживавшие старый путь «из варяг в греки», по которому по-прежнему шли меха и серебро в обмен на поступавшие с юга изделия массового спроса и предметы роскоши, а иногда и зерно. Впрочем, два волока вели к Волге, и лаконичный пункт грамоты, упоминающий «Суждали Залесскую дань», свидетельствует об интересах князя на северо-востоке. В целом список данников в Смоленской грамоте является показателем усиленного перемещения товаров и людей между двумя речными системами (см. карту 9).

Рост богатства Смоленска повысил и его политический статус. В XI в. на смоленском столе время от времени сидел кто-то из членов княжеского рода, но чаще всего он являлся источников дополнительных доходов для южного Переяславля. Примерно с 1125 г. Смоленск стал постоянной резиденцией князя, чье влияние постоянно возрастало. Князь принялся приводить город в достойный вид. Был возведен земляной оборонительный вал, огородивший территорию в 90 гектаров — одну из самых обширных среди русских укрепленных городов. [790] Воронин Н. Н., Раппопорт П. А . Древний Смоленск // СА. 1979. № 1. С. 85. Составление уставной грамоты 1136 г. было связано с учреждением в Смоленске епископии. Процветало строительство. Такие явные усилия подтвердить высокий статус города можно объяснить лишь инициативой князя, но поразительно быстрый его рост в конечном итоге был следствием растущего спроса на услуги лодочников, грузчиков и ремесленников в этом узловом пункте межрегиональной торговли.

Смоленск, как и Галич, извлекал выгоду из своего расположения в зоне пересечения нескольких торговых путей. Но достичь некоторых пунктов можно было и другими маршрутами. В частности, путешествующие между северо-востоком Руси, с одной стороны, и Средним Поднепровьем или Черным морем, с другой стороны, могли бы, по идее, предпочесть более прямой путь через покрытые лесами земли вятичей, находящиеся между верховьями Оки и верховьями Клязьмы. Но трудность состояла в том, что вятичи отчаянно сопротивлялись включению их в сеть плательщиков дани и заселению их земель подданными династии. У вятичей было свое собственное политическое образование и своя правящая верхушка, они могли укрываться в крепостях, построенных на мысах (в летописях они называются «городами»), а об их готовности к обороне говорит множество острых наконечников стрел и копий, найденных при раскопках некоторых поселений. Для Мономаха путешествие «сквозѣ вятичѣ» было деянием, которым можно было гордиться. Для составителей «Повести временных лет» вятичи, сравнительно с другими славянскими племенами, все еще оставались заблудшими овцами, они держались старых и дурных обычаев, например, многоженства, «и нынѣ» сжигали покойников, «не вѣдуще закона Божия, но творяще сами собѣ законъ». [791] ПВЛ. Т. 1. С. 15, 158.

Впрочем, и вятичи бывали непрочь торговать и заниматься обменом. В верховьях Оки они так успешно торговали с востоком, что это позволяло им платить дань хазарам серебром. Когда правители русов снова стали проявлять интерес к району Верхней Волги, приходившим туда князьям и миссионерам, возможно, действительно следовало опасаться вятичей, зато караваны купцов и торговцев безделушками вятичи встречали куда лучше. Многие города вятичей выросли, на расстоянии приблизительно одного дня пути друг от друга, вдоль сухопутного маршрута, связывающего Киев и Ростов. Некоторые из них лежали на пересечении дороги с небольшими речками, по именам которых и были названы сами города — Серенек на реке Серене, Таруса, Москва. Последняя возникла как укрепленное селение на мысу в конце XI столетия и, как представляется, с самого начала участвовала в торговле с землями Днепра. В результате проведенных здесь раскопок уже на самом древнем уровне были найдены шиферные пряслица, бусины, свинцовая гирька от весов; начиная со следующего уровня, относящегося к XII в., количество и разнообразие находок, происходящих с юга, неуклонно растет: поливная керамика, кубки из желтого стекла, стеклянные браслеты, черепки амфор. [792] Рабинович М. Г. О возрасте и первоначальной территории Москвы // Новое о прошлом нашей страны. М., 1967. С. 25–26; Никольская Т. Н. Земля вятичей: К истории населения бассейна верхней и средней Оки в IX–XIII вв. М., 1981. С. 134.