Джонатан Шепард - Начало Руси. 750–1200

Города в XI в. возникали по инициативе самих вятичей. Наступление русов в течение XII в. шло с двух сторон — с юга, под началом черниговских князей, и с северо-востока, под началом князей Ростова и Суздаля. Князей по-прежнему интересовала, главным образом, дань: им нужны были «челядь ли товаръ», если воспользоваться выражением из рассказа летописи о переговорах 1146 г., которые касались раздела районов для сбора податей. [793] ПСРЛ. т. 2. Стб. 337. Население земли вятичей постоянно росло, отчасти за счет переселенцев из районов, находившихся под более прямым контролем князя, а леса вятичей были еще одним ценным источником самого ходового товара с севера — пушнины. Вятичи же, со своей стороны, все больше привыкали к привозным товарам повседневного пользования и к экзотическим предметам роскоши. Шелк и золотые браслеты из Византии и Средней Азии, сходные с теми, что находят в захоронениях на северо-востоке и в Среднем Поднепровье, встречаются в районе Москвы даже в сельских погребениях. Значит, и здесь преимущества, приносимые обслуживанием торговых путей, понемногу ослабляли сопротивление местных жителей появлению князей-колонизаторов, ищущих новые источники дани. К середине XII в. черниговский князь уже мог разъезжать по земле вятичей без былых опасений. [794] О путешествии Святослава Ольговича см.: Никольская Т. Н . Земля вятичей. С. 120–146. Династия князей черниговских даже ставила своих наместников в таких городах, как Брянск и Мценск, а в 1147 г. князь Юрий Суздальский устроил «обѣдъ силенъ» в Москве для своего черниговского родича и соперника. [795] ПСРЛ. T. 2. Стб. 339–340, 342. Земля вятичей, по крайней мере частично, прекратила быть территорией, куда посторонним вход был заказан.

От вятичей можно двигаться через Чернигов назад в Киев, а можно спуститься по Дону к Азовскому и Черному морю: так или иначе, круг завершается. Мы видели, что по всей окружности земли русов развиваются старые и появляются новые экономические центры, новые зоны активной торговой деятельности, по мере того как все более широкие территории и все более многочисленное население втягивались в функционирование усложняющейся и прибыльной сети, обеспечивающей сбор дани и обмены. Традиционные центры, такие как Киев и Новгород, процветали, вырастали новые города, но особенно заметно (как видно на примере земель Смоленска и вятичей) увеличивалось число небольших укрепленных поселений площадью в 0,5–2,5 гектара. Раскопки выявили около 50 таких городков, появившихся в период до 1150-х гг., и около 80 — на рубеже следующего столетия, тогда как другие разрослись в более крупные города. [796] Куза А. В. Малые города Древней Руси. С. 63–64 и табл. 1 и 2 (см. карту 5). У князей-соперников из Среднего Поднепровья появлялись новые конкуренты на новых местах.

Почти полная монополия Среднего Поднепровья была разрушена. Впрочем, это не значит, — как нередко предполагают и утверждают, — что само оно обеднело. Подъем областных центров не был ни результатом, ни причиной упадка Киева. Путь по Днепру не утратил своего значения. Если другие пути из Византии на север начали играть более заметную роль, как, например, путь к Галичу от Дуная или из Приазовья по Дону, то не потому, что половцы перерезали доступ в Киев (это было не так), и не потому, что византийцы уступили Черное море итальянцам — император Мануил I сделал все, чтобы лишить генуэзцев прямого доступа к торговле через Тмутаракань и области Rhosia на Азовском море. [797] Ius Graecoromanum / Ed. I. Zepos, P. Zepos. Athens, 1931. Vol. 1. P. 420; Noonan T. S. The Flourishing of Kiev's International and Domestic Trade, ca. 1100—ca. 1240 // Ukrainian Economic History: Interpretive Essays / Ed. I. S. Koropeckyj. Cambridge, Mass., 1991. P. 139–140, 143–146. Открытие и использование новых возможностей не означало конца старых. Можно было бы утверждать, что сами успехи Киева заставили черноморских купцов усерднее отыскивать другие торговые пути, потому что многие товары, прежде поступавшие извне, теперь производились в самом Киеве и вывозились отсюда на север. Беспокойство киевского князя в 1168 г. могло быть вполне искренним, но не следует принимать его за знак нависшей катастрофы. Экономика районов среднего течения Днепра была достаточно гибкой и жизнеспособной, чтобы устоять перед превратностями политики на границах, а физическая угроза исходила из другого места: ведь не половцы разграбили Киев в 1169 г., да это разорение и не привело к обеднению города.

Тем не менее с подъемом областных центров изменилось соотношение сил. Каждый новый центр имел свои собственные четко выраженные локальные интересы и свою ориентацию: так, для Ростова и Суздаля первостепенную важность имели их прочные позиции посредников между северными звероловными угодьями (и Новгородом) и Средней Волгой; Галич должен был налаживать равновесие в отношениях с Венгрией и Византией, а насущные интересы Чернигова касались как половцев, так и вятичей. Рост происходил как через экспансию, так и через диффузию. Возникавшее то тут, то там соперничество было неизбежно, а иногда и необходимо. Но в то же время картина территориального распределения природных ресурсов и производимых товаров благоприятствовала высокому уровню кооперации — между купцами, между местными населенными пунктами и между теми, кто желал, чтобы их признали в качестве правителей. Ни один город не контролировал какую-либо из больших дорог в полной мере, так что чрезмерные дорожные пошлины никому не были выгодны. Можно было обойти стороной даже Смоленск и Новгород. Кроме того, как убедились вятичи, упорно держаться за свою самодостаточность и находиться в изоляции оказывалось, в конечном счете, невыгодно. Авторы берестяных грамот явно были уверены в том, что путешествовать можно легко и недорого.

Таким образом, быстро растущая и развивающаяся экономика областей была обусловлена соединяющими их связями, но одновременно импульс к ее развитию исходил снизу. Князья не располагали административным аппаратом, чтобы контролировать всю экономическую деятельность. Во всяком случае, в нескольких областях местная экономическая активность развернулась до того, как там прочно утвердился представитель правящей династии. Миграция и рост населения стимулировали локальный обмен и предпринимательство, легкие на подъем купцы открывали и развивали новые рынки, а на ключевых пунктах их путей вырастали новые селения. Не слишком бдительный контроль со стороны власти, наверное, способствовал успехам дела, которое вели в мелких селениях «однолошадные» торговцы, игравшие столь важную роль в создании богатства земель на протяжении всего XII в. Когда же князья, привлеченные возможностью получать новую дань, являлись, чтобы снять сливки с доходов, им приходилось весьма осторожно излагать свои притязания, чтобы не вызвать отпора, который мог быть оскорбителен для их княжеского достоинства. Впрочем, от князей был не один только вред: они могли выступать и как катализатор экономического развития. Например, на северо-востоке князья играли решающую роль как основатели и защитники городов. Они не только защищали город и выполняли судебные функции, но и вкладывали часть своих доходов в такие начинания, которые поощряли дальнейшее развитие местных ремесел и местного рынка, например, в строительство, обеспечивали спрос на предметы роскоши и культурные ценности.