Джонатан Шепард - Начало Руси. 750–1200

В то время, как прекращение притока мусульманского серебра безусловно оказало влияние, хотя и в неопределенных масштабах, на политику Владимира, в действиях, предпринятых им для того, чтобы узаконить эту политику, понятно далеко не все. «Повесть временных лет» отмечает факты сопротивления насаждавшимся князем культам, сопротивления, кончавшегося мученичеством. Один из таких эпизодов имел место, когда Владимир устроил победное пиршество для своих идолов после подчинения ятвягов. Когда тянули жребий, выбирая мальчика и девочку, которые будут принесены богам в жертву, жребий пал на сына варяга, который «пришелъ изъ грекъ, и держаніе вѣру христеяньску». [275] ПВЛ. Т. 1. С. 58. У этого варяга был в Киеве дом, в котором он отдыхал от дел, вероятно, заработав себе состояние на службе в Византии. Звали его, как сообщается в одном из источников, Туры, а христианское имя его сына было Иван. [276] Шахматов А. А. Как назывался первый русский святой мученик? // Известия императорской Академии наук. VI серия. 1907. Т. 1. С. 261–264. «Повесть временных лет» вкладывает в уста Туры слова, обличающие поклонение богам, которые «не суть то бози, но древо; днесь есть, а утро изъгнееть; не ядять бо, ни пьют, ни молвят, но суть дѣлани руками в деревѣ». Он противопоставил им Бога, «ему же служат грьци и кланяются, иже створилъ небо, и землю, и звѣзды, и луну, и солнце». [277] ПВЛ. Т. 1. С. 58. Это стандартное обличение идолопоклонства, содержащее отголоски Ветхого Завета. У славян случаев человеческих жертвоприношений не отмечено. Напротив, ритуальные убийства известны у шведов, а также у русов на раннем этапе их истории. Так что вполне возможно, что варяг на самом деле отказался поклоняться идолам, как того требовал Владимир, и что за это он и его сын были убиты.

Такие эпизоды едва ли были приятны Владимиру. Как бы сильно он ни стремился навязать киевлянам себя и своих любимых богов, князь вряд ли желал видеть притеснения местных христиан или слышать насмешки иноземных путешественников. Крещеные русы, скорее всего, хотели воспитывать своих детей в Христианской вере. Более того, на существование христианских обрядов указывают находки нательных крестов и восковых свеч в камерных захоронениях Гнездова и Тимерева, которые можно датировать 960–970-ми гг. [278] Avdusin D. A., Puskina Т. A. Three Chambergraves at Gniozdovo // Fornvannen. 1988. Vol. 83. P. 22–24, 28–31; Недошивина H. Г., Фехнер M. В . Погребальный обряд Тимеревского могильника // СА. 1985. № 2. С. 111–112. Ср. Мельникова Е. А. Русско-скандинавские взаимосвязи в процессе христианизации (IX–XIII вв.) // ДГТСССР. 1987 (1989). С. 264–265. Зажигание свеч на крышах могильных камер или внутри этих камер было распространено у датчан, так что обряд, вероятно, занесли на восток путешественники и торговцы из Дании. Жители тех городов на западе, которые захватил Владимир, также по большей части были христианами и, надо полагать, надеялись, что им будет дано право поклоняться единому Богу. Жители Перемышля (современный польский Przemysl на границе с Украиной) в X в. в большинстве своем хоронили умерших в соответствии с христианскими погребальными обрядами; этим временем можно датировать ротонду из белого камня с круглой апсидой. [279] Моця А. П. Погребальные памятники южнорусских земель IX–XIII вв. Киев, 1990. С. 97, 99–101. О необходимости проявлять осторожность при датировке церкви см.: Раппопорт П. А . Русская архитектура X–XIII вв. Л., 1982. С. 112. (АСССР САИ. Вып. Е1–47). Владимир должен был понять, что принудительное введение обязательного для всех языческого культа во вновь завоеванных городах могло спровоцировать конфликт с подчиненным ему населением.

Для Владимира это был и вопрос престижа. Он укреплял культ Перуна и других богов в то время, когда другие правители демонстративно принимали христианство. Мешко в Польше обратился в христианство в 960-х гг., а в середине 970-х гг. верховный вождь венгров Геза принял христианство от германских миссионеров и крестил своего сына именем Стефан. Гаральд Синезубый, король Дании, крестился примерно в 960 г. и с середины 970-х гг. стал выпускать много серебряных монет, на которых чеканился крест и некая фигура в византийском стиле. [280] Roesdahl Е. The Vikings / Tr. by S. M. Marge son and K. Williams. London, 1991. P. 113, 162. Среди богато украшенных камней с руническими надписями, установленных им в Еллинге, интересен тот, который стоит у могильного холма его отца и на котором читается надпись: «Король Гаральд приказал установить эти камни в память о своем отце Горме и о своей матери Тюре. Этот Гаральд завоевал всю Данию и Норвегию и сделал датчан христианами». [281] Roesdahl E . Viking Age Denmark. London, 1982. P. 172. Через культы, которые пытался укрепить Владимир, он не мог продемонстрировать свою власть величественными монументами победы, тем более сохранить свое имя в памяти потомков. На основе этих культов нельзя было создать единой системы святилищ. Большинство из раскопанных святилищ, которые принадлежали восточным славянам, находится далеко на западе от Днепра, вдоль Припяти и ее притоков, или на юго-западе, ближе к Карпатам и Днестру. [282] Русанова И. П. Культовые места и языческие святилища славян VI–XIII вв. // РА. 1992. № 4. Рис. 1, с. 51, 52, 58, 60–63. Владимир не разрывал связей с Балтийскими странами, где он нашел убежище в 970-е гг. Одна из саг повествует о том, как находившийся в изгнании Олаф Трюггвасон нашел убежище при дворе Владимира, когда тот еще был язычником. Хотя содержание саги сильно преображает действительность, она показывает, что представители скандинавской знати переезжали от одного двора к другому, и позволяет думать, что правители северных стран знали о религиозных убеждениях друг друга. Сага отмечает важную деталь: Владимир ожидал, что люди из его окружения примут участие в его жертвоприношениях; если верить саге, мальчик Олаф вежливо, но твердо отказался приносить жертвы. [283] Olafs Saga Tryggvasonar en mesta [Сага о короле Олафе Трюггвасоне] / Ed. О. Hall dors son. Copenhagen, 1958. Vol. 1. Ch. 57. P. 106. (Editiones Arnamagnaeanae. Series A. 1); The Saga of King Olaf Tryggwason / Tr. J. Sephton. London, 1895. P. 67. О различных сагах, посвященных Олафу, и об этикетном характере некоторых эпизодов в его истории, приуроченных к восточным землям, см.: Джаксон Т. Н . Исландские королевские саги как источник по истории Древней Руси и ее соседей X–XIII вв. // ДГТСССР. 1988–1989 (1991). С. 22–23, 30, 32–33, 75–79; Рыдзевская Е. А. Легенда о князе Владимире в саге об Олафе Трюггвасоне // ТОДРЛ. 1935. Т. 2. С. 10–11, 14, 20. Владимир должен был понять, что, продолжая придерживаться культа, который неприемлем для представителей скандинавской знати, принявших христианство, он рискует дать повод для насмешек и оказаться в социальной изоляции в среде таких, как Гаральд Гормсон (впрочем, это не относится к Олафу: вопреки саге, в то время, когда он жил на востоке, Олаф был еще язычником).